Остров гуннов - [23]

– Ты любишь другую!

– Как могу любить другую, ведь я даже не помню?

Только сейчас я почувствовал, что не одинок на этом острове.

Утром, когда я уходил от нее, показалось, что из каждого дома смотрят настороженные глаза.

9

К обители приближалась толпа бородатых «новых гуннов» в штанах с лампасами и с плетками. Он кричали из-за ограды:

– Прокл, отдай пришельца! Он насылает порчу.

– Судить его! Наш суд самый скорый и справедливый!

– Не имам его, – повысил голос старец. – Ушел.

– Отдай по-хорошему!

«Вот и все», – замер я. Глубоко спрятанный первобытный ужас, оказывается, никуда не уходил.

Старик повернулся к стене, что-то сделал, и стена медленно сдвинулась, открыв проход. Он втолкнул меня за стену, и она закрылась.

Здесь, в просторной пещере, горели свечи, был стол и кровать.

В полутьме и неизвестности, я еще раз пытался обдумать свое положение. Как же мне нужна Ильдика! Что-то во мне изменилось. С моей амнезией, опустившей меня на эту серую землю.

Мозг – это лабиринт, где возникают или исчезают нейронные цепочки озарений, порождаемые болью любви, требующей выхода, среди заторов мертвых предрассудков ума, не переварившего чуждый мир. Я пытался заглянуть за их углы, где скрываются гениальные прозрения.

Я вел что-то вроде дневника. На самом деле применял практику «делания себя», как исихасты. Не замечая, что пишу гусиным пером, вгрызался, словно киркой, в серые пласты мироощущения, за которыми чудилась исцеляющая ясность, и мысли нагромождались, опровергая друг друга.

«В душе гунна нет драмы, потому что все его естество боится ее. Он еще не воспринимает себя как отдельную личность».

«Интересы гуннов – обдурить смерть, уходя в коллективное. Отсюда парады войск, переодевания в карнавалах, пустые споры в политике, прятанье истины, иллюзия бессмертия».

Находя верные определения, фиксировал вспышки откровений, но утром все выглядело легким, слишком личным. И вдруг все стало ясно. Озарение пришло внезапно, помимо усилий кирки. Может быть, толчок дает нечто извне: мои прозрения возникают, когда перед глазами раскрывающий безграничную близость взгляд Ильдики?

«Передо мной не мир насилия, в нем таится некая основа, духовное тело, детское и нежное, которое нельзя не любить. Это Ильдика! Разве она – не воплощение гуннской души? Это она изменила меня. Я увидел мир иным».

«Вернулось чувство близости к миру гуннов, и того, что мешает! Оказывается, я был в полосе депрессии!»

Амнезия отступила неожиданно – моя темная судорога мысли исчезла. Это был выход из сна разума. Вдруг без усилий вспомнил прежнюю жизнь.

Выплыло детство в приморском городке, у ослепительного залива. Книги классиков литературы в большой домашней библиотеке, заполонившие душу, как мой сияющий залив.

Что это? Я хотел избавиться от амнезии, вернуть сознание. И вдруг понял, как это сделать. Приоткрыть окно в голубой безграничный мир, куда устремляется все живое.

Материнским теплом

моя родина вечно у сердца,

краем, где над городом море во мгле.

Все, что было потом —

отлученье безверца,

жизнь лимитчика,

тяжесть несущего по земле.

Но всплывает родина —

средиземным своим побережьем,

Словно в ней источник один —

материнская даль…

Оттуда – трепет рождения нигде не бывалого леса, а не из корней или семени, что умирает в продлении. Туда вечно устремляется жизнь – вознесением Христа, порывом великих поэтов и музыкантов.

История человечества – разновидность чего-то, что слепо течет в неведомых превращениях космоса. Нужно увидеть человеческую психологию равной космосу, из элементов которого мы созданы и являемся частью его сущности.

Снаружи, кажется, все затихло. Отверстие в каменной стене отворилось.

– Мы тебя достанем, пéдал! – услышал я крик уходящих «новых гуннов».

В моей памяти снова исчезла найденная ясность, подробности воспоминаний. Не помню почвы и корней, и даже то, как любил.

10

Продолжались подземные толчки. Посреди города молнией протянулась трещина. На вершине вулкана появился небольшой огненный конус, изрыгающий дым и камни.

В обители старца Прокла собралась «Не ограда». Взволнованные, уселись на полу по стене.

Тео ликовал, поднимая длинный нос:

– Рушится старый мир! Наконец, наступает развязка. Пусть все летит в тартарары!

Ильдика тревожно глянула на меня.

– И мы вместе с ним.

Воодушевление споткнулось о панический страх. Впервые каждый остался наедине с собой: никто не поможет! Этот теплый мир может исчезнуть.

– Что делать?

Ильдика прижалась ко мне. Во мне затаилась не уходящая скорбь. Ее не будет, и нечем будет жить. Не нужно мучиться поиском родины, упрямо делать какое-то дело, в котором нет озарений, любить, терять, ссориться, обманывать, изменять, быть недовольным. И самого одиночества тоже не будет. Потому что не будет нас.

Старец был скорбен.

– Още было в древни времена. Вибрация земи. Целая земя е разделена, като купа (чаша). И след това ужасная волна смыла Атлантиду, и страну шумеров. Исчез град Сибарис, где жили разнеженные сибариты. Так природа наказывает безумных, които не внимаваше, отиде против. Многие преступления извершили люди, отклонившись от ветви развития, созвучной с природой. Забыты богове подземные и водные, и небесные, което древние умилостивили.