Остров Голубых Дельфинов - [4]

В первый же вечер отец строго-настрого запретил жителям селения ходить в гости к алеутам.

– Алеуты прибыли сюда из страны, лежащей далеко к северу, – пояснил он. – У них чуждые нам обычаи и другой язык. Они пришли охотиться на выдру и за это поделятся товаром, которого у них великое множество и который может нам пригодиться. Так мы с вами выгадаем от их посещения. Но мы не выгадаем ничего, если захотим подружиться с ними. Дружбы они не понимают. Пусть это не те же самые люди, что были здесь прежде, однако они относятся к одному племени, а племя это много лет назад принесло нам большую беду.

Отцовских речей послушались. Мы не ходили в гости к алеутам, а они не приходили к нам в селение. Впрочем, это вовсе не значит, что мы не имели представления об их жизни: о том, что они едят и как готовят пищу, сколько добыли за день выдр и всё такое прочее. Кто-нибудь из односельчан постоянно следил за ними – либо с обрывистого берега, когда они ходили охотиться, либо из лощины, когда они сидели у себя в лагере.

Реймо, например, принёс такую весть про капитана Орлова.

– По утрам он выползает из шалаша и первым делом начинает расчёсывать бороду и чешет её, пока она не заблестит, как бакланово крыло.

Но самую интересную новость сообщила моя сестра Юлейп, которая на два года старше меня. Она уверяла, что среди алеутских охотников есть девушка.

– Девушка, как и мужчины, носит одежду из шкур, – рассказала Юлейп. – Только на ней меховая шапка, а под шапкой прячутся густые волосы… длинные, до пояса.

Юлейп никто не поверил. Все только посмеялись над тем, что охотникам может прийти в голову таскать с собой на промысел жён.

Алеуты тоже явно наблюдали за нашим селением. Иначе как бы они прознали об удаче, выпавшей нам вскоре после их появления на острове?

Случилось же вот что. Обычно ранняя весна – плохое время для рыбной ловли. Штормы и сильные ветры загоняют рыбу на глубину, где она и отсиживается, вдали от сетей и копий, пока не установится хорошая погода.

С едой в эту пору негусто, племя в основном подъедает остатки запасённых с осени злаков.

Про подарок судьбы мы узнали от Юлейп, которая никогда не сидела сложа руки. В тот ненастный день она ходила на каменную террасу, что тянется с восточной стороны острова, в надежде собрать там мидий. Моя сестра карабкалась вверх по скале, направляясь домой, как вдруг услышала сзади шум.

Поначалу она не разобрала, откуда он идёт, и решила, что это гудит ветер в одном из гротов. Юлейп уже собралась продолжить путь, но тут её внимание привлекли серебристые тени на дне бухточки. Тени двигались, и она углядела целый косяк исполинских белых окуней[6], чуть ли не с неё ростом. Очевидно, они метнулись к берегу, спасаясь от стаи дельфинов-косаток (которые, за недостатком тюленей, не прочь закусить окунями), однако со страху не рассчитали глубину, и волна перебросила их через риф в заводь.

Оставив корзину с набранными мидиями, Юлейп ринулась в селение. Она так запыхалась, что, прибежав, могла лишь показать рукой в восточном направлении. Женщины в это время готовили ужин, но все до одной сгрудились вокруг девочки и ждали, когда она отдышится.

– Косяк… белых… окуней, – наконец проговорила она.

– Где? Где? – заволновались женщины.

– Там, на камнях. Штук десять. А может, и больше.

Мы не дослушали Юлейп и тотчас понеслись к лагуне с одной-единственной мыслью: как бы не опоздать. Только бы окуни не перескочили обратно в море, или их не унесло накатившейся волной…

Добежав до обрыва, мы заглянули вниз. Косяк окуней, сверкая на солнце чешуёй, по-прежнему плавал в лагуне, однако нельзя было терять ни минуты. Вода начинала прибывать, и отдельные волны уже перехлёстывали через риф и подбирались к окуням. Мы выловили рыб из воды и перетащили повыше, где бы до них не доставал прилив. Затем мы взялись по двое – рыбины были большущие, тяжеленные – и сначала внесли их на прибрежный утёс, а потом отволокли домой.

Окуней должно было хватить на два ужина для всего племени, но утром в селение пришли двое алеутов и потребовали разговора с вождём.

– У тебя есть рыба, – заговорил один из гостей.

– Её достанет только для моих людей, – отвечал отец.

– Там четырнадцать голов, – продолжал алеут.

– Теперь уже семь, потому что семь мы съели.

– Ты можешь из семи выделить две штуки нам.

– У вас в лагере сорок человек, у нас и того больше, – отозвался отец. – К тому же вы привезли с собой свою рыбу, сушёную.

– Нам надоела сушёная, – возразил алеут.

Он был низкорослый, по плечо отцу, глазки у него были маленькие и чёрные, как два камушка, а рот напоминал лезвие каменного ножа. Другой алеут был почти в точности такой же.

– Вы охотники, – сказал отец. – Если вам надоела ваша рыба, наловите себе новой. А мне надо заботиться о прокорме собственного народа.

– Капитану Орлову будет доложено, что ты отказываешься поделиться рыбой.

– Очень хорошо. Но не забудьте рассказать ему и почему я так поступаю.

Алеут буркнул что-то своему спутнику, и они потопали на своих коротких ножках восвояси, через песчаные дюны, за которыми располагалось их стойбище.

В тот вечер мы доели окуней, а после ужина хорошо повеселились. Однако, распевая песни и слушая у костра рассказы стариков, мы и не подозревали, какие беды накличет на нас вскорости наша удача.