Остров для большой охоты - [4]

Чтобы не спускаться к мосткам еще раз, он навьючился сразу всем своим имуществом — рюкзак, и ружье, и палатка, и спальный мешок воздвигались на его плечах внушительными этажами. В прибрежные камыши от мостков уходила тропа, тоже в свежих заломах. С треском он продрался сквозь крепь и вышел на поросший полынью и сухим джингилем купол острова. Поднимаясь в гору, издалека увидел двухцветную, желтую с синим, палатку, недалеко от которой человек возился с костром.

Кирилл Валерьянович подошел к костру, сбросил свои вьюки и сел на рюкзак. После долгого подъема, да с таким солидным грузом, кровь прямо-таки гремела в ушах.

— Бог в помощь, — пожелал он, отдуваясь.

— Здравствуйте, — от костра повернулся на корточках парень в интеллигентском рубище — штормовка, латаные джинсы, ботинки «вибрам» на веревочках — и протер глаза, слезящиеся от дыма. — Вовремя пришли, скоро чай будет готов.

Кирилл Валерьянович, отпыхиваясь, в упор рассматривал захватчика. Тот, не получив ответа, доброжелательно улыбнулся и принялся снова подкладывать ветки в огонь. По одежде судя — кандидат наук или хорошо оплачиваемый инженер, из тех, кто дорожит студенческим прошлым и в самоутверждении обходится без помощи фирмы «Адидас». Зато у такого, несмотря на молодость, наверняка окажется ружье МЦ, многозарядное, ценой в полтыщи. Дым путался в угольной шевелюре парня, в архаически пышных его бакенбардах, блики от костра подсвечивали лицо с чертами крупными и даже грубыми, как бы вытесанными в несколько ударов и отделке не подвергавшимися. Здоров, конечно, штормовка с выцветшим словом «Сургут» едва не трещит на широченных плечах, сучья знай постреливают в кулаках, на костяшках которых Кирилл Валерьянович углядел мозолистые наросты. Каратист к тому же — вот тоже вид возрастного помешательства. Наверное, благоразумнее бы сейчас, сдержать раздражение, но Кирилл Валерьянович устал и ничего не мог с собой поделать:

— Лодочник предупреждал вас, что остров занят?

Парень повернулся, посмотрел со спокойным любопытством.

— Предупреждал, я спрашиваю?

— Предупреждал. А остров, представляете, оказался свободен и очень нам понравился.

— Но здесь существует правило: на каждом острове охотится только один человек.

— По-моему, глупое правило, — пожал плечами парень. — Не обращайте на него внимания. Во всяком случае, вы нам не помешаете.

От подобной наглости Кирилл Валерьянович не сразу и нашелся. В институте ни один молокосос не смел разговаривать с ним таким тоном — чуть ли даже не покровительственным… Он чувствовал, что начинает закипать.

— Боюсь, что все же помешаю вам с приятелем, — сказал он, раздражение пытаясь перелицевать в сарказм. — Я каждый год приезжаю на этот именно остров и-именно с целью побыть одному. Главное для меня — уединение, а не пальба, тем более не бутылка на троих.

Парень покачал головой:

— Ума не приложу, чем вам помочь. Мне-то все равно, где охотиться, а вот приятелю здесь понравилось. Его желание для меня закон. Понимаете, принцип у меня такой — все должно быть так, как нравится моему приятелю.

— А вы не думаете, что у меня свой принцип?

— Почему не думаю? Думаю. И даже рад за вас — с хорошим принципом не заскучаешь. Если хотите, помогу палатку натянуть, пока не стемнело.

Все же благоразумие не совсем оставило Кирилла Валерьяновича — он понимал: еще два слова, и такого может наворочать, что всю охоту погубит. А дело просто в том, что он устал за этот хлопотный день, издергался, а завтра нужно подниматься затемно, и это тоже давит на психику. Как раз тот случай, когда утро вечера мудренее. Ни слова более на сказав, он поднялся и снова водрузил на себя рюкзак, палатку, спальник и ружье.

— Готовьте кружку, сосед, — сказал вслед ему парень. — Чайник вот-вот закипит.

Место, где Кирилл Валерьянович ставил обыкновенно палатку, находилось в седловине и было куда удобнее косогора, на котором разбили свой лагерь чужаки. За несколько сезонов он обустроил седловину — выкопал пещерку для хранения продуктов, рядом сложил очаг из камней, куда вставлялся экологически чистый примус, поблизости были вкопаны у него прочный стол из горбылей, две скамейки и столб с гвоздем для лампы.

Слава те господи, наконец-то он влез в палатку, выгородившую из остальной вселенной брусочек брезентового уюта — для него одного. Раскатал спальник по полу, под которым дыбилась и ломко оседала сухая трава. Эх, сейчас бы в самом деле чаю кружечку… Но голова клонилась к спальнику, а ведь еще оставались дела. Задом он выбрался из палатки и услышал шаги в темноте. Кто-то поднимался к нему от чужого костра, посвечивая фонариком. Чего им понадобилось на ночь глядя?

Фонарик приблизился. Впрыгнул на стол кольчатым кругом света, рука поставила кружку в круг. Пар переваливал через край и немедленно слизывался ветром.

— Тут пять кусков сахару. Но если не любите сладкий, можете не размешивать.

Голос был настолько женский, что Кирилл Валерьянович вздрогнул. Женщины не хватало на острове!

— Спасибо, я уж лучше размешаю, — сказал он, несколько опомнясь. Вот что Саша-лодочник имел в виду — полтора человека…

— Не сердитесь на Бориса, он тут ни при чем, — попросила гостья. — Ему было все равно, куда высаживаться, а мне вдруг понравился ваш островок — прелесть какой смешной. Можно, я присяду, кружку подожду? У нас их только две.