Остров для большой охоты - [2]

Гром неожиданного выстрела оглушил Кирилла Валерьяновича, приклад ударил в плечо, не ожидавшее отдачи. От коршуна в стороны брызнули перья, и он, сплетая обмякшие крылья, тряпкой повалился вниз.

— Осел! — рявкнул на себя Кирилл Валерьянович. — Кретин безмозглый! Идиот!

Рявкнул поделом. Уж если человек не замечает, как заряжает ружье, либо, заметив, тут же и забывает об этом, — жди беды. Еще ладно, всего лишь коршуна убил. Могло быть много хуже. Что именно могло быть, он не успел придумать, расслышав сквозь звон в ушах настырный зуд мотора — это с горба дороги спускался к нему ободранный вездеход охотхозяйства, с колесами голыми и громадными, как у трактора. Полон кузов вездехода был охотников, рюкзаков и собак, вываливших сырые языки, а у Кирилла Валерьяновича вился еще дымок из ствола, да и выстрел они обязательно слышали, если даже не видели. Глупость какая — будто он специально в проклятого коршуна выпалил… Кирилл Валерьянович швырнул ружье на сиденье, сел сам и дал с места газу. Но не удержался — посмотрел туда, где в щетинистой серой траве темнел, топорщился перьями, шевелимыми ветром, мертвый коршун.

Довольно скоро грузовик отстал, потом и вовсе скрылся из виду, и понемногу Кирилл Валерьянович успокоился, сердцебиение прекратилось. Зато заворочались в голове рассуждения, без всякой логики соединяющие нелепый этот, нечаянный выстрел с последними Валюшиными словами. Бога ради, при чем тут Валюша-то? Тем не менее сходство имелось. Уже через час езды он настолько расположил к себе попутчицу вежливой сдержанностью и умением слушать, что она и сама не заметила, как с дорожного легкого трепа перешла на историю собственной жизни. С подробностями шел рассказ, иногда со слезою, с началом от преждевременного рождения в семь месяцев (Кирилл Валерьянович с недоверием покосился на литой выдающийся бюст), через учение в неполной средней школе, в которую пошла неполных семи лет (все торопилась куда-то, усмехнулась Валюша, знала бы, куда), через учебу в музыкальном училище до нынешней ее работы в должности «музручки» в том же самом, представьте, детсадике, в котором лет двадцать назад распевала картаво, как вышла курочка гулять, свежей травки пощипать. А за ней ребятки, желтые цыплятки, про себя картавенько пропел Кирилл Валерьянович, исполненный самого искреннего сочувствия. Этой несколько переспелой девушке предстояло так и состариться в том детсадике, ибо с ее специальностью в райцентре вряд ли просто переменить работу. Лично он ни за что не согласился бы состариться в таперах. Даже на нынешней своей должности — а не тапер, начальник крупного отдела! — он стариться не собирался. А иначе, для чего он жил? Перед Валюшей же до самой пенсии лежала горизонталь, так что сочувствие его было искренним. А она, видно, тронутая сочувствием незнакомого человека, вдруг набрала побольше воздуха да и поведала историю своего замужества и скоропостижного развода. На это Кирилл Валерьянович как-то уж небывало искренне брякнул, что и сам не так давно претерпел аналогичную драму и очень хорошо потому понимает Валюшино состояние. Между тем он был женат, и счастливо женат, и брякнул исключительно в плане сочувствия, чтобы показать ей, что вот, мол, претерпел, и ничего, жив-здоров, не столь уж окончательна эта катастрофа. И вот, ты посмотри, что с женщиной произошло от нечаянного этого выстрела…

Дом лодочной станции стоял на бугре, заслоняя собою низкое солнце. По косогору шлялись свиньи, синие от озерного ила и подбористые, как гончие псы. Кирилл Валерьянович поднялся на бугор и поставил машину в ряд других; стояли тут легковушки, грузовики, мотоциклы, даже один автобус стоял, и до глубокой ночи будут подъезжать еще те, кто не сумел пораньше оторваться с работы. Выключив мотор, он вышел — и замер, позабыв захлопнуть дверцу, так далеко и неохватно открывались отсюда разливы.

Уж в который раз дисциплинированный ум Кирилла Валерьяновича поражался гармонической этой анархии. Ведь не существовало никакого предварительного плана, не выделялись никому ни фонды, ни ресурсы, имелись нуль капиталовложений и отсутствие техдокументации — а как получилось! Как точно все пригнано одно к другому, озера без зазоров сопрягаются с прихотливыми берегами, и каждый островок на глади смонтирован точно в необходимом месте, да еще оторочен выпушкой из камыша, и каждая в выпушке той камышина прорастает в назначенный срок и тоже в том месте, где она нужна…

Подстрекаемый комарами, Кирилл Валерьянович запер машину и направился к дому лодочной станции.

На крылечном столбе висела, загадочно улыбаясь, копченая свиная голова. Кирилл Валерьянович подмигнул ей, прошел уставленным веслами коридором и оказался в комнате, производящей впечатление необитаемой, хотя и мебель в ней кое-какая имелась, и сивый человечек над столом согнулся, с усердием заполняющий колоссальную ведомость.

— А, Кирюха, здоров! — сказал человечек без удивления, словно расстались они вчера. — Посиди, брат ты мой, пока строку доковыряю.

Кирилл Валерьянович сел, морщась от густо прокуренного, пропитанного рыбой воздуха. Городские должности и степени здесь хождения не имели, что-то значил лишь охотничий стаж, которого хватало покамест только на Кирюху. Что ж, и это неплохо, уже не товарищ Жариков, как первые три года величал его Саша-лодочник.