Остров Буян - [240]

Во дворе подняли лай собаки.

— Кого-то послал господь?! — с тревогой молвил хозяин.

— Не бойтесь — товарищ мой, верно, — сказал Ульянка, но в голосе его была неуверенность, которой он не хотел показать другим.

Со двора послышались голоса. Скрипнули ворота. Хозяин и гости тревожно переглянулись. Стрельцов почти не осталось в сельце, и случись, напали б шиши, некому было оборонить дом. Кто-то в сенях околачивал сапоги от снега и стукнул в дверь. Хозяин окликнул:

— Кто там?

— Государевы слуги — стрельцы.

— Еще стрельцы! — со вздохом сказал хозяин. — Все ныне пожрут!.. А много ли вас? — спросил он.

— Людей со мной сотня, так я их в селе оставил, а сам к тебе.

Хозяин скинул крючок. Стрелецкий сотник шагнул через порог. Он был весь в снегу и в инее. На бровях, в усах, в бороде и кудрявых волосах его заблестели капли. Он снял шапку и стал молиться на образа. Потом поклонился хозяину и гостям.

— А ты кто таков? — спросил он Ульяна.

— Стрелецкий пятидесятник из Пскова, Ульян Фадеев.

— Здоров, пятидесятник. Слыхал про тебя. Окольничий Афанасий Ордин-Нащекин мне сказывал: шиша Иванку полгода ловишь.

— Не я один! С десяток таких, как я, ловят.

— Стыда-то, ратные люди! — сказал сотник. — Дождались, что нас государь из самой Москвы послал!

— А мы тут — не ведаю, как тебя величать, — про него, про Иванку, все толковали, — сказал хозяин, — хитер, бес!..

— Басни баете! — остановил московский сотник. — Те басни стрельцы псковские выдумали себе в оправдание перед государем: он, мол, бука така, что его не одолеть ни пулей, ни саблей! Колдун ваш Иванка, что ли?!

— Бука не бука, колдун не колдун, а хитер! — возразил Ульянка. — И я было раз изловил его, да он и меня обошел…

— Врешь! — перебил сотник.

— Ей-богу! — воскликнул Ульян.

— Укрепляешь баснями вора. За такое тебя самого, как вора, — в тюрьму! — крикнул сотник.

Он навел на Ульянку пистоль и твердо сказал:

— Смирно сидеть, Иванка-псковитин! Я тебя разом признал, шиш проклятый!

— Кой я Иванка, чего ты грезишь! — воскликнул Ульян.

Он привстал, но сотник крикнул:

— Сиди, убью!

Ульянка покорно сел.

— Поп, вяжи-ка его, да покрепче! — сказал сотник.

Испуганный поп стал вязать Ульянку.

— Ты и не знаешь Иванки, — запричитал Ульян. — Он молодой, у него ни бороды, ни усов…

— Может, и ты нацепил! — возразил сотник. — Ну-ка, поп, рви с него бороду, — приказал он.

Поп дернул за бороду, Ульян вскрикнул.

— Своя у него борода, — неуверенно сказал поп.

— А-а, вон вы как! Стало, ты, поп, с ним заодно! Ты, стало, и есть поп Яков! — воскликнул московский сотник.

— Смилуйся, господин сотник, я тутошний поп Егорище! — завопил поп.

— Коли не врешь, рви шишу бороду! — потребовал сотник.

Поп снова дернул Ульяна за бороду. Пятидесятник взвыл.

— Не ори! — сказал сотник. — Москва слезам николи не верит. Крепче дери, поп!

Поп дернул крепче и вырвал клок бороды. Ульянка перекосился.

— Еще! — приказал попу сотник.

— Не стану! — вдруг взбунтовался поп. — Я поп — не палач! И вор — человек! Иванка-псковитин других не хуже, пошто его драть! Сами его гоните, и он тем же вам платит!..

Поп вдруг опомнился и замолчал.

— Ай да поп! — воскликнул московский сотник. — Спасибо! Не Иванку ты, поп, связал, а псковского изменщика Ульянку. А борода у него своя, не как у меня!

Московский сотник дернул себя за бороду и оторвал ее вместе с усами.

— Ива-анка! — заголосил Фадеев.

— Не старайся орать, изменщик, — сказал Иванка. — Стрельцы твои все повязаны, а за Кузю тебе, проклятому, собачья смерть! Повешу тебя на том самом суку, где ты Кузю весил!

Со двора послышался говор многих людей.

— Вот и ватага моя к дворянину в гости! — сказал Иванка.

Дверь распахнулась, во вместо Иванкиной ватаги на пороге стоял псковский стрелецкий пятидесятник Неволька Сидоров, и за его спиною толпились стрельцы…

Глаза Иванки расширились от удивления и смятения.

— Держи Иванку, робята! — крикнул Ульян.

Взмахнув пистолем, Иванка рванулся к двери, но несколько дюжих рук схватили его…

— Вот и кончились басенки про Иванку! — сказал Ульянка, уже развязанный тем же попом.

Ватага Иванки, войдя в сельцо, захватила и повязала оставшихся там стрельцов и готова была прийти на помощь своему атаману, как было условлено, когда внезапно прибыл из Пскова со свежей полсотней Неволя Сидоров… Он проехал прямо к дворянскому дому и неожиданно захватил Иванку в самый решительный миг для Ульяна Фадеева.

— Везти его наскоре, что ли, во Псков, — вполголоса предложил Неволя.

— Ночное время — куды! Того и гляди, отобьют, — шепотом возразил Ульянка. — Шиши тут каждую тропку знают. Пождем до утра…

— Расспросим его легонько, — сказал Неволя.

— Слова не скажет, проклятый. Уж я их знаю!

— Спрос не беда!

— Эй, Иван! — громко обратился Ульянка к пленнику. — Как ты, курья башка, полез на меня один?! Аль не знаешь указ воеводский — где тебя словят, там и повесить!

— Дурак! — сказал Иванка, стараясь казаться спокойным. — Что я — мальчонка, что ли? На мне государево слово и дело — как ты меня повесишь!

— А я и не ведал — Иванка ты али нет: поймал шиша, да на сосну!

— Ты сперва до сосны меня доведи — кто из нас вперед в петле будет? — проговорил Иванка.