Остров Буян: Пушкин и география - [32]
«Искусный стрелок почитался… за великого человека»
«Препятствия, нужды, встречаемые индийцами в сих предприятиях, — отмечает А. С. Пушкин, — превосходят все, что можно себе вообразить. Находясь в беспрестанном движении, они не едят по целым суткам и принуждены иногда, после такого насильственного поста, довольствоваться вареной кожаной обувью. Проваливаясь в пропасти, покрытые снегом, переправляясь через бурные реки на легкой древесной коре, они находятся в ежеминутной опасности потерять или жизнь, или средства к ее поддерживанию. Подмочив гнилое дерево, из коего добывают себе огонь, часто охотники замерзают в снеговой степи. Сам Теннер несколько раз чувствовал приближение ледяной смерти».
Далее Пушкин касается отношений индейцев и американских купцов:
«Подвергаясь таковым трудам и опасностям, индийцы имеют целию заготовление бобровых мехов, буйволовых кож и прочего, дабы продать и выменять их купцам американским. Но редко получают они выгоду в торговых своих оборотах: купцы обыкновенно пользуются их простотою и склонностию к крепким напиткам. Выменяв часть товаров на ром и водку, бедные индийцы отдают и остальные за бесценок; за продолжительным пьянством следует голод и нищета, и несчастные дикари принуждены вскоре опять обратиться к скудной и бедственной своей промышленности…
Оставляем читателю судить, какое улучшение в правах дикарей приносит соприкосновение цивилизации!» — замечает поэт.
Так через журнал «Современник» А. С. Пушкин, знакомя читателей с жизнью коренного населения Северной Америки — индейцев, выносит приговор американской «демократии», хваленой американской «цивилизации».
Последующая история подтвердила правильность сказанного А. С. Пушкиным. В 1877 году конгрессом США был принят так называемый закон Дауэса, направленный на захват индейских земель. М. Стингл в книге «Индейцы без томагавков» делает такой вывод: «В результате действия этого закона за сорок лет — с 1890 по 1930 год — у индейцев США было отнято 90 миллионов акров земли» (акр — 0,4 гектара). «Первые послевоенные годы приносят индейцам Соединенных Штатов значительное ухудшение их положения. Индейцы снова утрачивают землю. Из 138 миллионов акров земли за Миссисипи, оставшейся у индейцев в ту пору, когда началось разделение общинной земли между «индейскими частными собственниками», к 1947 году они потеряли уже 86 миллионов акров. Но и сохранившийся небольшой земельный и лесной фонд индейских племен продолжает скудеть»>3.
И численность индейцев в США сократилась с миллионов до сотен тысяч. Таковы плоды «демократии», «свободы» и «равенства» народов по-американски.
Как видим, «Джон Теннер» Пушкина не просто переложение «Записок Джона Теннера», предназначенное для читателей «Современника». «Это глубоко продуманная — и во многом итоговая — статья великого поэта», — как говорит исследователь пушкинского труда И. Фейнберг в книге «Читая тетради Пушкина»>4.
«Ученые труды Арсеньева оценены по достоинству»
Александр Сергеевич Пушкин и Константин Иванович Арсеньев, известный ученый прошлого века — статистик, географ, историк, академик (с 1836 г.), были хорошо знакомы друг с другом, неоднократно беседовали на исторические темы, особенно когда поэт работал над «Историей Петра I»[56]. Об этом сохранились интересные свидетельства. Так, автор капитального труда «Петербургский университет в течение первых пятидесяти лет его существования» В. В. Григорьев пишет в нем: «Я лично не могу до сих пор забыть того поражающего впечатления, которое произвела на меня обширность сведений Арсеньева, когда я, в конце 1834 года, увидел его впервые в доме у П. А. Плетнева беседующим с Пушкиным о лицах и событиях времен Петра Великого, историю которого тогда собирался писать великий поэт; о лицах этих и их взаимоотношениях между собою, родственных и служебных, говорил Арсеньев с такими подробностями, точно был современником им и близким человеком»>1.
На исключительную эрудированность К. И. Арсеньева обращал внимание и сам П. А. Плетнев, который учился у него в Петербургском университете. Уже будучи ректором этого университета, П. А. Плетнев в своей книге «Первое двадцатипятилетие Петербургского университета» вспоминал: «Адъюнкт-профессор Арсеньев, из студентов педагогического института, только что вступивший тогда на ученое поприще, изумлял всех слушателей своих полнотою, верностию и разнообразием знаний по части истории, статистики и географии. Его книга «Начертание статистики Российского государства», напечатанная в 1818 году, по желанию начальства служила пособием в университете и благородном пансионе»>2. Эта книга (в двух частях, 532 с.), проповедующая передовые идеи, получила высокую оценку в ряде журналов («Сын отечества» признавал ее «лучшим учебным пособием»).
Другой друг А. С. Пушкина, С. А. Соболевский, учившийся в благородном пансионе, свидетельствует: «Арсеньев учил нас географии и статистике. Все мы, повесы страшные, его любили и уважали за ясное преподавание и за отсутствие долбежки, которой придерживались многие другие». И далее: «…мы любили его больше всех; уважали без боязни и интересовались его преподаванием; особенно нравилась нам его история статистики…»
