Остров Бога - [114]

Я верю, что это Образ Божий остаётся во мне, и в то, что я «подобен» Всевышнему в своей способности и стремлении творить.

Я верю, что все люди разные и эта «разность» задумана и осуществлена Богом и нет в ней ничего обидного или плохого. Просто это так, и у всех своё предназначение.

Я верю, в другую жизнь после физической смерти и я знаю, что форма нашей будущей жизни скорее духовная, либо как топливо для замыслов Бога, либо как его составляющая, помощники его, либо как материал для строительства Вселенной. Я верю, и в то, что ответ я узнаю только после смерти.

И в тоже время, я верю, что всё катится в бездну, потому что люди отказались от вечности и совести, обменяв всё это на радости одного дня. Творение не закончено и то что Богу, возможно, придется его прервать, доказывает неспособность человечества произвести из себя новый, другой мир, и это наш общий плевок в лицо Творцу.

Но я верю, что Бог справедлив в человеческом понимании этого слова и поэтому не сильно боюсь воздаяния.

Вот слова Иова, пророка Божьего: «Итак, послушайте меня, мужи мудрые! Не может быть у Бога неправда или у Вседержителя неправосудие, ибо Он по делам человека поступает с ним и по путям мужа воздает ему».

Я безоговорочно верю в неотвратимость погибели. Во мне не теплится даже слабенькая надежда, что время для исправления не упущено совсем. С каждым новым наступившим днём, мы празднуем полученную отсрочку, не понимая, чего же ждёт Бог? На чашах весов лежат разные дела, и, судя по всему, весы эти прибывают до сего дня в равновесии, но рано или поздно одна чаша окончательно перевесит, как нет и сомнения какая из них.

«Скажешь ли: вот, мы не знали этого? А Испытующий сердца разве не знает? Наблюдающий над душою твоею знает это, и воздаст человеку по делам его». И вот в конце времён, когда не боящиеся смерти пойдут умирать и закончится последнее сражение, из распахнувшихся гробов, из пепла, из забытых курганов полных тлена, восстанут все мёртвые земли, и исполнится виденье великого пророка Божьего Иезекиля: «Была на мне рука Господа, и Господь вывел меня духом, и поставил меня среди поля, и оно было полно костей, … И сказал мне Господь: изреки пророчество на кости сии, и скажи им: «кости сухие! слушайте слово Господне!»…И я изрек пророчество, как Он повелел мне, и вошел в них дух, и они ожили, и стали на ноги свои — весьма, весьма великое полчище. И сказал Он мне: сын человеческий! кости сии — весь дом Израилев» (Иез. 37:1–4,6,10–11).

Как я хочу, чтоб поднялись и все те, что прозрели во время, и успели ухватиться «за полу иудея» в поисках дороги. Что бы поднялись все те, кто уберёг в себе Образ Божий и исполнил Закон, ибо их будет царствие Небесное: «и я благословлю благословляющих тебя, а проклинающих тебя прокляну, и благословятся тобой все племена земные». Слышите — Бог это сказал: «Все племена земные»!

Вера в «высшие силы» не колотушка, которой заколачивают в гроб страх обязательной и неминуемой смерти. Как неожиданно заболевший зуб, он вырывает из глубокого сна и заставляет смертного вскакивать с кровати, шепча побелевшими губами: «Я умру, умру насовсем умру, скажи, Господи»? Я никогда не верил, что молния, угадившая в сухой ствол, могла вызвать у троглодита мысли о высших силах, демонах и гневе богов — слишком высокий уровень абстрактных умозаключений нужен для таких построений. Ну, упал огонь с неба, хорошо, будет чем волчар прижигать, или плохо — вигвам любимый сгорел, а вот то, что там, на тучке, живёт кто-то огнём плюющийся, сложновато для дикаря. Религии, религии, бессчётное количество вер! Толпы мучеников, моря жрецов, кудесники, сивиллы, вещие старцы — это всё люди. А, Бог? А Бог един, и в трёх он лицах или в одном, это нам неизвестно. Нам известно только то, что Он говорил о себе «элохим» — «боги», но использовал при этом единственное число, и получилось что-то вроде «мы Господь Бог твой». Ну и сколько же Его на самом деле, Господа Бога нашего? Это очень любопытно, но не важно совершенно, так как ни на что не влияет. А важно то, что мы живём в клетке заповедей и что за попытку вырваться из неё, превращаемся в зверей, в безобразную глупую свору. Иудеи, дотошный народ, вывели из десяти заповедей 613, чтобы уничтожить саму возможность их приступить. Затем они принялись комментировать и обсуждать положения закона и постепенно стали забывать его смысл, превратив закон в дискуссионный клуб по интересам. С христианством произошло нечто весьма похожее: прямую речь Учителя стали растолковывать язычникам и малограмотным прозелитам, комментировать и угождать их диким привычкам и постепенно, сами того не замечая, впустили язычество в свой собственный дом. Как быть, в кого и кому верить, сколько раз читать в день «Отче наш» или «Шма», когда поститься, а когда упиваться в усмерть, надо ли женщине прятать волосы под париком, ибо они возбуждают похоть, или достаточно её бедняжку время от времени брить? Боже мой, Боже мой, как мы примитивны, что нас волнует! Это что и есть вера, а Господи? Как мало просил у нас Бог, как точны и всеобъемлющи его уроки, как прекрасен был бы мир, соблюдай, мы хотя бы десять заповедей Его. Всё написанное о грехах, о мерзости, о воздаянии подлежит изучению и должно стать кровью, но десять первых законов неизменны и нерушимы. Как прекрасен был бы мир, если бы мы соблюдали только одну заповедь: «не делай другому того, что ненавистно тебе самому». Может быть, попробуем, а? Давайте завтра же и начнём! Что, что? Как быть с нарушителями? Как быть, как быть- вешать их будем! Прости Господи, но зачем ты с нами связался!?