Остроумие мира - [122]

— Победа, ваше императорское величество, — доложил Бенкендорф, пробежав донесение.

— Я сейчас же могу отслужить благодарственный молебен, — сказал император и велел кучеру повернуть к церкви Спаса. В этот момент с другой стороны Обуховского проспекта вытянулась на Садовую, пересекая ее, партия арестантов; впереди шли несколько человек в кандалах, побрякивая ими по мостовой.

Николай Павлович велел остановить партию.

— Всех прощаю! — сказал император. — Привести всех в церковь, пусть помолятся вместе со мною за славу русского оружия!..

* * *

Один помещик желал определить сына в какое-то учебное заведение, для этого ему нужно было подать прошение на высочайшее имя. Не зная, как написать прошение, и, главное, затрудняясь, как титуловать государя, простак вспомнил, что государя называли августейшим, и так как дело было в сентябре, накатал в прошении: «Сентябрейший государь».

Прочитав это прошение, Николай Павлович рассмеялся и сказал:

— Непременно принять сына и учить, чтобы он не был таким дураком, как отец его!

* * *

Осматривая однажды постройки Брест-Литовской крепости, император Николай 1, в присутствии иностранных гостей, хваливших работы, поднял кирпич и, обратясь к одному из окружающих его лиц, спросил:

— Знаете ли, из чего он сделан?

— Полагаю, из глины, ваше величество.

— Нет, из чистого золота, — отвечал государь, — по крайней мере, я столько за него заплатил.

Разумеется, строители крепости почувствовали себя крайне неловко при этих словах.

* * *

Однажды поздно вечером император Николай I вздумал объехать все караульные посты в городе, чтобы лично убедиться, насколько точно и правильно исполняется войсками устав гарнизонной службы. Везде он находил порядок примерный. Подъезжая к самой отдаленной караульне у Триумфальных ворот, государь был убежден, что здесь непременно встретит какое-нибудь упущение. Он запретил часовому звонить и тихо вошел в караульную комнату. Дежурный офицер, в полной форме, застегнутый на все пуговицы, крепко спал у стола, положив голову на руки. На столе лежало только что написанное письмо. Государь заглянул в него. Офицер писал родным о запутанности своих дел вследствие мелких долгов, сделанных для поддержания своего звания, и в конце прибавлял: «Кто заплатит за меня эти долги?» Государь вынул карандаш, подписал свое имя и ушел, запретив будить офицера. Можно представить себе изумление и радость офицера, когда, проснувшись, он узнал о неожиданном посетителе, великодушно вызвавшемся помочь ему в затруднительном положении.

* * *

В 1844 году вышла в Париже пьеса «Император Павел», которую хотели дать на сцене. Содержание этой пьесы было направлено против русского самодержавия. Узнав об этом, Николай I кратко написал королю французов, что если не конфискуют этой пьесы и не запретят ее представление на сцене, то он пришлет миллион зрителей, которые ее освищут.

Ни один театр не отважился поставить пьесу.

* * *

В сороковых годах жил в Петербурге именитый купец Василий Григорьевич Жуков, производивший обширную торговлю табаком и известный своей добротой ко всем, кто поступал к нему в услужение или на работу. Василий Григорьевич любил наших солдат и выходивших в отставку принимал к себе на фабрику, платил им хорошее жалованье, часто разговаривал с ними и награждал. Однажды великий князь Михаил Павлович, любивший в свободное от службы время побалагурить с солдатами, проехал по лагерю под Красным Селом, встретил старого солдата, подлежавшего увольнению в отставку, остановил его и разговорился с ним.

— Ну что, брат, пора нам с тобой и на шабаш! — сказал ему великий князь весьма серьезно.

— Да, ваше высочество, приходит время к отставке, — отвечал солдат.

— Куда же поедешь?

— Еще не знаю, ваше высочество.

— Ну, брат, и мне хочется на покой, а я также не знаю, где бы местечко потеплее найти. А? Как ты мне посоветуешь? — продолжал Михаил Павлович.

— Ах, ваше высочество, — отвечал солдат, не запинаясь, с желанием от души всего хорошего любимому им великому князю, — у купца Жукова жить хорошо; вот бы куда!

— Пожалуй, не примет! — засмеялся великий князь.

— Как не принять ваше-то высочество? — отвечал убежденно старый воин. — Первеющее место вам предоставит.

— Спасибо за совет, любезный товарищ, — смеялся великий князь, хлопая по плечу солдата, — придется, значит, поклониться Василию Григорьевичу… Завтра же увижу его и попрошу.

— Просите и за меня, ваше высочество, — отвечал невозмутимо старик.

— Конечно, конечно, — закончил великий князь разговор, — уж если служить, так опять вместе.

И действительно, солдат, по просьбе великого князя, был принят по выходе в отставку Жуковым и находился у него на службе до самой смерти.

* * *

Великий князь Михаил Павлович писал до такой степени дурно и неразборчиво, что иногда писем его нельзя было прочитать. А.П. Ермолов, находившийся в постоянной переписке с ним, часто говорил ему об этом. Раз они не виделись четыре месяца, и в течение этого времени Ермолов получил от великого князя несколько писем. При свидании великий князь спросил его:

— Ну что, ты разобрал мои письма?

Ермолов отвечал, что в иных местах попытка удалась, а в других нужно было совершенно отказаться от нее.