Остоженка, Пречистенка, Остров и их окрестности - [52]

Автор воспоминаний «Художник в ушедшей России» князь Сергей Щербатов, сторонник новейших течений в искусстве, довольно сурово обошелся с «милейшим» Харитоненко: «…часто был у него в его роскошном особняке за Москвой-рекой, где все было на широкую ногу, добротно, но довольно безвкусно. Харитоненко обожал французскую живопись, но презирал современное искусство и считался в купеческом мире „vieux pompier“ [то есть старомодным]. Он тратил огромные деньги на крошечного Мейсонье; потолок его гостиной был расписан Фламенгом».

Французский художник Франсуа Фламенг в продолжение 50 лет выставлялся в парижском Салоне и известен был картинами на темы Французской революции и Первой империи, а также портретами и росписями. В 1890-х гг. Фламенг работал в России – ему принадлежат замечательные портреты императрицы Марии Федоровны и семьи Юсуповых. В доме Харитоненко он не только расписал плафон, но также и картуши над дверями, и он же был автором портрета (1893) Веры Андреевны, жены Павла Ивановича. Портрет этот был большевиками конфискован, как и все картины коллекции Харитоненко, и отправлен в Музей изящных искусств, где числился как «Портрет неизвестной». После путешествия по музеям он в конце концов оказался в Эрмитаже, где в него внимательно вгляделись и обнаружили портрет П.И. Харитоненко на маленьком столике, на который положила руку портретируемая, и определили как портрет Веры Андреевны.

Портреты самого Павла Ивановича и членов семьи Харитоненко писали известные художники. Так, Н.В. Невреву принадлежат выразительные портреты Ивана Герасимовича и его жены Натальи Максимовны Харитоненко, в 1911 г. Ф.А. Малявин написал парный портрет Павла Харитоненко и сына Ивана, в 1901 г. В.А. Серов создал портрет П.И. Харитоненко, а овальный портрет его дочери Елены Харитоненко, в замужестве Олив, считается одним из лучших произведений художника. Он и парадный, и в то же время камерный: женщина смотрит на зрителя с доверием и немым вопросом, положив как-то беспомощно руку на плечо. Портрет Е.П. Олив писал Сомов в 1914 г., и, как часто бывало, он много сомневался в себе, портрет ему то нравился, то нет («Писал с отвращением», – отметил художник в дневнике). Здесь Елена Павловна кажется более замкнутой, усталой, разочарованной.

Женат Павел Иванович был на Вере Андреевне, происходившей из дворянской семьи курских помещиков Бакеевых. Она надолго пережила мужа и умерла в эмиграции в Мюнхене (около 1923 г.). У них были сын Иван и две дочери – Елена и Наталья.

Обе они вышли замуж за дворян – Елена была в первом браке за князем Михаилом Урусовым. Автор воспоминаний «50 лет в строю» А.А. Игнатьев писал, что «моему товарищу, князю Урусову, женившемуся на дочери купца Харитоненко, пришлось уйти из полка; ему запретили явиться на свадьбу в кавалергардском мундире». Рассказывали, что Урусов участвововал в дуэли с однополчанином Михаилом Оливом и прострелил только его сюртук. После дуэли супруги развелись, и Елена Павловна вышла замуж за гвардейского офицера Михаила Сергеевича Олива, из французского дворянского рода, скончавшегося в Мюнхене в 1957 г. Наталья была замужем первым браком за графом Петром Стенбоком, а вторым – за князем Михаилом Горчаковым.

Новый особняк на Софийской набережной сразу же стал одним из центров московской художественной жизни. Автор воспоминаний «Семейная хроника» Т.А. Аксакова-Сиверс, часто бывавшая в доме и дружившая с молодым поколением, писала в конце своей долгой жизни, что она «видела в доме на Софийской набережной так много красивого и интересного, что „эстетической зарядки“ хватает по сей день». В этом доме благодаря «художественному чутью хозяина, – считала она, – происходил весьма удачный сплав самых разнообразных человеческих элементов».

Но многие, с удовольствием пользуясь гостеприимством хозяина, считали возможным критиковать его «отсталые» художественные вкусы, да и вообще относиться к нему с изрядной долей снобизма. В Москве говорили, продолжает Аксакова-Сиверс, «„хари тоненьки, но карманы толстеньки“. Карманы были действительно толстеньки, но и овалы лиц милейших Павла Ивановича и Веры Андреевны были скорее округлыми, чем тонкими. Это не мешало Павлу Ивановичу иметь свой приятный стиль: когда он, небольшого роста, плотный, с пушистыми усами, седыми волосами „щеточкой“ и выпуклыми глазами, стоял во фраке у подножия своей знаменитой, обитой гобеленами темно-дубовой лестницы и радушно принимал всю Москву, я всегда вспоминала „Кота в сапогах“, который тоже принимал когда-то короля и маркиза Карабаса в вестибюле средневекового замка.

Вера Андреевна Харитоненко, несмотря на свое дворянское происхождение, производила более простоватое впечатление, чем ее муж. Ходила она, переваливаясь с боку на бок, и заводила долгие тягучие разговоры, которые неизменно заканчивались словами: „Ну что вы на это скажете?“ Собеседник обычно ничего не мог сказать, так как плохо следил за нитью разговора, и последний вопрос ставил его в тупик».

Дом П.И. Харитоненко часто посещали многие представители мира искусства, а также политические деятели. Так, к примеру, в январе 1912 г. московские газеты сообщили об обеде у Павла Ивановича, на котором присутствовала вся «высшая военная Москва». Небезызвестный Роберт Локкарт, тогда британский вице-консул в Москве, оставил подробный рассказ о званом вечере в особняке Харитоненко, данном в честь 80 членов парламента, приехавших из Лондона в Россию: