Осторожно HOT DOG, или Современный активный английский - [20]
ТО GIVE ONESELF AWAY, UP, UP TO и многое другое
Помните известную песню "U2" из альбома "Joshua Tree" 1986 года "Within You Without You"? Вспомнили? Мы с друзьями обожали эту вещь ирландской группы, распевая на вечеринках под гитару: "And you give yourself away…" Я тогда думал, что это переводится как "И ты раздаешь себя". Но прошло время, и я как-то случайно узнал, что давно знакомая фраза из любимой песни тоже является своего рода фразеологизмом и означает немного не то, что мне казалось раньше. Смысл То give oneself away открылся мне теплым августовским вечером на атлантическом побережье штата Массачусетс: совсем даже не "раздавать себя", а "выдавать себя", когда вы не в силах сдержать свои чувства, помыслы и многое другое.
Проследите за сценкой, которая разыгрывается между Ле Пешеном и его помощником сержантом Холдуином.
Комиссар Ле Пешен, явно довольный собой, идет по коридору и делится впечатлениями с Майклом Холдуином. Дело происходит после поимки грабителя, похитившего крупную сумму из кассы некой строительной компании.
- The thief gave himself away by spending this money, stupid log. - Вор выдал себя тем, что стал тратить эти деньги, вот придурок,- ухмыляясь, говорит комиссар, хоть в поимке грабителя заслуга не его, а бдительного бухгалтера: тот позвонил в полицию, опознав украденные деньги по номерам.
- Джон! Директор вызывает тебя на ковер за то, что ты ругнулся на последнем футбольном матче! - прыская от смеха, говорит Мик своему другу, пытаясь в очередной раз разыграть Джона, но тот лишь усмехается в ответ:
- You again gave yourself away by giggling. - Ты опять выдал себя хихиканьем.
Если вы хотите сказать, что кто-то выдал себя, не пожелав больше скрываться и прятаться, то есть сдал себя, как посуду, пришел с повинной, то по-английски это звучать будет немножко уже по-другому: to give oneself up.
Пример.
Сержант Майкл Холдуин говорит своему боссу (и, между прочим, хорошему приятелю) комиссару Ле Пешену (видимо, затем, чтобы тот не очень уж радовался):
- Да уж, сэр, ваши самые удачные и стремительно раскрытые дела-это when some one gives oneself up.
Комиссар, получив укол, лишь косо поглядывает на обидчика: Майклу он прощает любые подколки.
А вот очень похожее выражение to give oneself up to будет переводиться как "отдаться чему-то", "наслаждаться", "уйти с головой во что-то", "предаться"…
John came inside from the damn cold and gave himself up to the warm room pleasure. Что означает: Джон вошел в дом из треклятой уличной холодрыги и с удовольствием отдался теплу…
Мик и Джон судачат о своих родителях, чьи семнадцать лет пришлись, по их мнению, на поистине золотое время всех рокеров и Америки в целом, а это конец шестидесятых-начало семидесятых.
- My dad at his 17 was a hippy, a real rolling stone,- говорит Мик о юности своего фазера.- Не gave away himself up to a life of wandering together with his rock band. - Мой предок в семнадцать был xunnu, настоящим перекати-полем. Он ударился в бродяжничество вместе с местной рок-группой…
- Да,- вздыхает Джон.- I would give my right arm to be able to live those years. - Я бы многое отдал, чтобы пожить в то время.
Вот вам и еще один фразеологизм - to give one's right arm, что сродни нашему "отдать многое, заплатить любые деньги". У американцев, как видим, это - "отдать правую руку", что не совсем умно, надо заметить…
И еще один оборот со словом give. Это to give out. Очень уж многозначный оборотец. У него куча значений. Первое его значение - это "выдать", то есть "дать знать, оповестить, обнародовать…"
- Mary gave out that Tот and she are gonna marry. - Мэри выдала, что они с Томом собираются пожениться,- говорит ковбой Билл Джону.
Второе значение - "выдавать" в смысле "издавать" (от'книг до крика):
Tymothy gave out a yell when he saw what the soldiers did with their М16 rifles…- Тимоти издал вопль, когда увидел, как его солдатики собирают М16.
Ну вот, а капитан Джо в характеристике написал, что Тимоти Тимпсон a cool и never blows his stack. И ошибся. На слэнге give out - еще и маленькое ругательство типа "пошел отсюда, катись!".
. Наш сержант морской пехоты Тимоти после того, как издал вопль, выхватил у первого попавшегося непутевого новобранца винтовку из рук и зарычал:
- Give out! Stupids! - Свободны, безмозглые! И начал показывать, как надо обращаться с оружием.
То, что give up smoking - "бросать курить", знают все, это мы еще в школе проходили (give up - "уступать") и это, как говорил М. С. Горбачев, правильно, так как курить, сами знаете, вредно. Я так вообще никогда в жизни.не курил и вам не советую.
ТО TALK BACK, INTO, OUT and DOWN
Все знают, что глагол to talk переводится как "говорить". А вот как по-английски будет "заговорить, переговорить, высказаться, занудить, задолбать своим разговором и огрызаться", мы не проходили ни в школе, ни в институте. Правда? А ведь это такие нормальные разговорные слова, без которых, вроде, и разговор не клеится!
Итак, to talk back - "огрызаться".
Идет футбольный матч между командой Мика и Джона "Тигры Восточного Побережья " и гастрольной командой "Чикагские Бизоны". Команды уже встречались один раз в Чикаго. Тогда с небольшим •преимуществом победили "бизоны", но вот в ответном матче верх берут "тигры". Их разделяет совсем ничего, счет 14: 13 в пользу "Ист Бич Тайгерз ", и единственный тачдаун чикагцев может вывести гостей далеко вперед. Последняя минута встречи. "Бизонам " до края поля нужно пройти целых 15 ярдов, у них почти нет шансов, но вот их мощный капитан Айвон Садовски, ни целую голову возвышающийся над остальными игроками, принимает мяч и. разбрасывая "тигров"-зищитников, как котят, устремляется вперед. Он прошел пять ярдов, шесть, семь, восемь… На трибунах все замерли. Неужели тачдаун? Но тут, словно выросший из-под земли, Мик бросается Айвону в ноги, и могучий "бизон" падает на землю. Трибуны облегченно вздыхают. девушки со страусиными перьями, среди которых и Джейн, радостно вскакивают с мест. Раздосадованный Садовски встает и начинает протестовать, апеллируй к судье и обвиняя Мика в том. что тот остановил его не по правилам. Мик начинает оправдываться. Страсти накалены до предела, и вот уже вспыхивает драка…
Книга «Тропою волка» продолжает роман-эпопею М. Голденкова «Пан Кмитич», начатую в книге «Огненный всадник». Во второй половине 1650-х годов на огромном просторе от балтийских берегов до черноморской выпаленной степи, от вавельского замка до малородных смоленских подзолков унесло апокалипсическим половодьем страшной для Беларуси войны половину населения. Кое-где больше.«На сотнях тысяч квадратных верст по стреле от Полоцка до Полесья вымыло людской посев до пятой части в остатке. Миллионы исчезли — жили-были, худо ли, хорошо ли плыли по течениям короткого людского века, и вдруг в три, пять лет пуста стала от них земная поверхность — как постигнуть?..» — в ужасе вопрошал в 1986 году советский писатель Константин Тарасов, впервые познакомившись с секретными, все еще (!!!), статистическими данными о войне Московии и Речи Посполитой 1654–1667 годов.В книге «Тропою волка» продолжаются злоключения оршанского, минского, гродненского и смоленского князя Самуэля Кмитича, страстно борющегося и за свободу своей родины, и за свою любовь…
Михаил Голденков представляет первый роман трилогии о войне 1654–1667 годов между Московским княжеством и Речью Посполитой. То был краеугольный камень истории, ее трагичный и славный момент.То было время противоречий. За кого воевать?За польского ли короля против шведского?За шведского ли короля против польского?Против московского царя или с московским царем против своей же Родины?Это первый художественный роман русскоязычной литературы о трагичной войне в истории Беларуси, войне 1654–1667 годов. Книга наиболее приближена к реальной истории, ибо не исключает, а напротив, отражает все составляющие в ходе тех драматических событий нашего прошлого.
Эта книга завершает серию приключений оршанского князя пана Самуэля Кмитича и его близких друзей — Михала и Богуслава Радзивиллов, Яна Собесского, — начатых в книге «Огненный всадник» и продолженных в «Тропою волка» и «Схватка».Закончилась одиссея князя, жившего на изломе двух эпох в истории белорусского государства: его золотого века и низвержения этого века в небытие, из которого страна выбирается и по сей день. Как верно писал белорусский поэт Владислав Сырокомля: «Вместе с оплаканными временами Яна Казимира кончается счастливая жизнь наших городов».
Книга «Схватка» завершает трилогию, которую автор назвал «Пан Кмитич», состоящую из трех книг: «Огненный всадник», «Тропою волка» и «Схватка».Что касается фактов исторических, то единственное искажение, к которому прибегает автор — это сжатие времени, ибо даже в трех пухлых книгах не описать все значимые события тех огненных тринадцати лет ужасной войны. В романе также достаточно близко к правде отображен колоритный мир простых людей XVII века, их верования и традиции.Иллюстрации М. А. Голденкова.
Информация, изложенная в этой книге, не представляет никакой тайны. Однако по исторически сложившимся причинам ее не принято широко обсуждать и исследовать. Автор считает это большой ошибкой, потому что искажение исторической информации рождает лишь встречное искажение и тормозит процесс либеральных преобразований в обществе.Именно имперское искажение истории рождает экстремистские течения. Объективный же анализ истории и есть путь к народному согласию.
Книга, которую вы держите в руках, — поиск ответов на те вопросы, которые задают учителям не в меру любопытные школьники, не получая ясных объяснений.Кто же такие древние русские, предки украинцев, русских России и беларусов? Почему одни из них как на старшего брата взирают на Москву, а других поворачивает в обратную сторону? Что есть Беларусь, Русь, Россия, Москва и наши предки русы?
Обновленное и дополненное издание бестселлера, написанного авторитетным профессором Мичиганского университета, – живое и увлекательное введение в мир литературы с его символикой, темами и контекстами – дает ключ к более глубокому пониманию художественных произведений и позволяет сделать повседневное чтение более полезным и приятным. «Одно из центральных положений моей книги состоит в том, что существует некая всеобщая система образности, что сила образов и символов заключается в повторениях и переосмыслениях.
Монография, посвященная специфическому и малоизученному пласту американской неформальной лексики, – сленгу военнослужащих армии США. Написанная простым и понятным языком, работа может быть интересна не только лингвистам и военным, но и простым читателям.
Ноам Хомский, по мнению газеты Нью-Йорк Таймс, самый значимый интеллектуал из ныне живущих. В России он тоже популярный автор, один из властителей дум. Боб Блэк в этой книге рассматривает Хомского как лингвиста, который многим представляется светилом, и как общественного деятеля, которого многие считают анархистом. Пришла пора разобраться в научной работе и идеях Хомского, если мы хотим считаться его единомышленниками. И нужно быть готовыми ко всесторонней оценке его наследия – без церемоний.
Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа – расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества.
«Как начинался язык» предлагает читателю оригинальную, развернутую историю языка как человеческого изобретения — от возникновения нашего вида до появления более 7000 современных языков. Автор оспаривает популярную теорию Ноама Хомского о врожденном языковом инстинкте у представителей нашего вида. По мнению Эверетта, исторически речь развивалась постепенно в процессе коммуникации. Книга рассказывает о языке с позиции междисциплинарного подхода, с одной стороны, уделяя большое внимание взаимовлиянию языка и культуры, а с другой — особенностям мозга, позволившим человеку заговорить. Хотя охотники за окаменелостями и лингвисты приблизили нас к пониманию, как появился язык, открытия Эверетта перевернули современный лингвистический мир, прогремев далеко за пределами академических кругов.
В 1856 году известный археолог и историк Алексей Сергеевич Уваров обратился к членам Академии наук с необычным предложением: он хотел почтить память своего недавно скончавшегося отца, бывшего министра народного просвещения С. С. Уварова, учредив специальную премию, которая должна была ежегодно вручаться от имени Академии за лучшую пьесу и за лучшее исследование по истории. Немалые средства, полагавшиеся победителям, Уваров обещал выделять сам. Академики с благодарностью приняли предложение мецената и учредили первую в России литературную премию.