Осторожно – дети! Инструкция по применению - [13]

К шестому классу все было отрепетировано – Вася научился в нужный момент строго смотреть на Лизу, и та судорожно сглатывала, отступая на шаг назад. Маша и Даша выступали первыми, а Лера пела в конце.

Все секреты успешного концерта Вася с Лизой, а также Маша с Дашей и Лера пытались донести до своей классной. Оксана Игоревна детей слушала вполуха, о чем потом очень пожалела. Тут еще пришел Сева со своей виолончелью и пробубнил, что должен выступать первым, потому что не может пропустить выступление гимнасток. Даша зарделась. Уже шестой год Сева, сидя в первом ряду, смотрит на нее влюбленными глазами (он невысокого роста, в очках, и на каждом концерте завуч или директор сажают его рядом с собой), дарит розу и прижимает смычок к груди. Но на большее – признаться в своих чувствах – он никак не может решиться, а Даша не хочет его торопить. Однако лишаться преданного поклонника тоже не хочет, поэтому в пятом классе она чмокнула его в щеку в знак благодарности и ждала, что будет дальше. Но Сева, видимо от переизбытка эмоций, уже на следующий день в школе не появился – слег с температурой. Когда он вышел после болезни, Даша уехала на сборы, а потом каникулы начались. Но оба еще на что-то надеялись.

Василий тем временем доставал классную вопросами по тексту: «А сари – это приправа, как карри? А почему мы должны на День матери рассказывать про Мать Терезу, у нее же не было детей? А почему мы будем выступать перед пятиклашками, а не перед нашими мамами? Мы в финале будем петь про мамонтенка или про «мама, первое слово в каждой судьбе»? Почему я спрашиваю? Про маму, которая «жизнь подарила», Лера споет, про мамонтенка – нет. В третьем классе так и не допели».

Оксана Игоревна тяжело вздохнула – было душно, седьмой урок:

– Так, Василий, отдай свои слова Лизе и читай ее текст.

Лиза в это время заливалась слезами над судьбой принцессы Дианы.

Вася прочел текст про автокатастрофу и хмыкнул. Лиза, едва успокоившись, в это время читала Васин кусок про Мать Терезу и плакала уже не навзрыд, а протяжно, потому что не знала, кого больше ей жалко.

– Оксана Игоревна, я забыл, а принцесса Диана одна разбилась или с любовником? – спрашивал Вася классную. – А можно рассказать про роль папарацци в автокатастрофе? А почему Мать Тереза умерла через четыре дня после смерти Дианы? Это важный момент? А Диана была королевой? А кто женился недавно – бывший муж Дианы? Или ее сын? Или они оба? А кто станет следующим королем Англии?

Оксана Игоревна смотрела в окно, Лиза продолжала оплакивать «народную принцессу», Даша с Машей обсуждали принцев Уильяма и Гарри. Лера тихонько запела: «Мама, жизнь подарила, мир подарила, мне и тебе». Оксана Игоревна вздохнула и заплакала. Подхлюпывали и Даша с Машей, которым Вася рассказывал, как принцесса Диана мечтала о любви, как страдала булемией и анорексией и, едва найдя свое счастье, тут же умерла.

– А ты откуда знаешь? – спросила тихо Лиза.

– Мне репетитор по английскому рассказывала, – ответил Василий.

Лера, поддавшись настроению, запела песню Уитни Хьюстон «I will always love you».

– Нет, до концерта я не доживу, – вздохнула Оксана Игоревна.

Как себя вести, когда у ребенка «фефекты фикции»

Знаю, что я не одна такая мама, которая стесняется, что ее ребенок не сказал вовремя положенное «агу» и не выдает каждую минуту словесные «перлы». И я уже устала от вопросов знакомых и незнакомых людей: «А что, ваша девочка не говорит? А почему? Мой Мишенька уже в годик стихи читал!» И таких детей, как моя дочь Сима, которые в положенном возрасте не умеют раскладывать по корзинкам фрукты отдельно от овощей, не узнают на картинке репу или сельдерей или не отличают малину от клубники, очень много. И дело совсем не в том, что мы с ними не занимаемся или, наоборот, чересчур опекаем, по одному движению бровки понимая, что хочет малыш. Дело в том, что все разные – и мамы, и дети. И диагноз «задержка речевого развития» можно с легкостью поставить не только детям, но и многим взрослым.

На самом деле это очень тяжело и страшно до обморока. Твой ребенок, такой умненький, такой талантливый, оказывается «за пределами нормы». А «норма» – это очень важно при приеме в детский сад и поступлении в школу. Когда моему сыну было шесть лет, школьный психолог поставила ему диагноз «аутизм». Да, потом мы все выяснили, еще раз прошли собеседование, но я неделю жила с этим диагнозом, вглядываясь в сына – а вдруг и правда я в этом виновата: недосмотрела? При этом есть бабушка, которая звонит и кричит, что ребенок – гений, а мы его не понимаем. И нужно отдать внука ей, а уж она его воспитает так, как надо. Есть врачи, психологи, которые «работают» с родителями и с ходу ставят диагнозы уже мне, маме. Я давно выучила наизусть все тестовые задания, знаю прекрасно, что означают цвета в пресловутой лягушке, которую нужно раскрасить, как нужно нарисовать несуществующее животное, чтобы не перепугать психолога, и какие цвета выбрать, чтобы показаться уравновешенной, милой, открытой женщиной. И про домики я все знаю. И про символы. Но я – взрослый человек. А ребенок…

Мамы сходят с ума. По-настоящему. Кидаются к неврологам, психотерапевтам, логопедам, дефектологам. Папы, как правило, более сдержанны, но даже у них проскальзывает: «Почему мой ребенок не такой, как все? Ты за ним плохо следила?» Вытравить это невозможно. И тут тоже все находятся по разные стороны баррикад. Логопеды на форумах делятся историями о сумасшедших мамашах, которые не понимают очевидных вещей, а мамы в последних потугах, в истерике доказывают, что их самих и детей просто неправильно поняли, не услышали. Что дети сейчас другие, не такие, как даже пять лет назад. Они по-иному развиваются, иначе выражают эмоции, не могут усидеть на месте. Подключаются бабушки, которые дружным хором утверждают, что в их годы таких проблем у детей не было. Дети, то есть мы, нынешние родители, агукали, когда положено, бойко опознавали времена года, с выражением читали стихи, танцевали на детских утренниках, социализировались с пеленок, а обращение к логопеду считалось чуть ли не признаком слабоумия и тщательно скрывалось.