Осторожно – дети! Инструкция по применению - [14]

Я знаю только одно – нужно верить в то, что твой ребенок – лучший, самый талантливый, самый умный. Только так.

– Она у вас умеет сортировать фрукты и овощи? – спросила женщина-дефектолог, раскладывая на столе две нарисованные корзины и гору карточек. – Ну, Сима, что это? А мама знает, что это?

– Огурец?

– Мама, ну, какой же это огурец! Это же цукини! – удивилась дефектолог. – Ладно, думаю, репу от свеклы вы не отличите.

– Вряд ли, – согласилась я.

– А как у вас с животными? Домашних и диких сортируете? Детенышей называете?

Я находилась в полубреду, вспоминая, как восемь лет назад уже сидела за этим же самым столом с такой же горой карточек. Только тогда на дефектолога задумчиво смотрел сын, а не дочь. Каждый день я как полоумная учила с ним этих детенышей: у собаки – щенок, у кошки – котенок, у овцы – ягненок…

Восемь лет назад я так же, как и сейчас, скрежетала зубами, когда мне рассказывали анекдот про мальчика, который долго молчал, а потом вдруг спросил, почему бифштекс непрожаренный. И не было у меня милых и дорогих сердцу фраз и слов, которые умилительно бы коверкал мой трехлетний сын. Я не помню, что он сказал сначала – «мама» или «папа». Зато помню его первую фразу: «Ну и где, б…, эта Светка?» Я опешила, потому что никакой Светки у нас в помине не было. После разговора с бабушкой, у которой внук провел две недели в деревне, выяснилось, что так звали девушку, которая водила сына на речку – бабушка не выдерживала жару. Света все время опаздывала, и бабушка ждала ее прихода именно с этим возгласом. Сыну сейчас почти тринадцать, и он за словом в карман не лезет, как и все подростки.

Теперь у меня подрастает дочь, которая наотрез отказывается говорить. Впрочем, достаточно рано она сказала два слова: «отдай» и «надо», – и решила, что для жизни ей вполне достаточно.

– Ничего, зато она ходит на балет, потом отдадим ее на шахматы или на рисование, – успокаивает меня муж. – Там говорить не нужно.

– Что ты переживаешь? Если она будет молчать, то быстрее замуж выйдет! – шутит бабушка.

Пришел логопед.

– Она может говорить! – чуть не плакала я.

Сима в течение часа изображала полное онемение. Она не произнесла ни звука и к тому же сделала вид, что не может взять в руки даже картинку. При этом она с интересом наблюдала, как логопед берет ее ручку в свою и переносит мелкие предметы с одного края стола на другой. На счетные палочки, мозаику и кубики Сима смотрела, как на настоящее чудо, которое видит впервые в жизни. Я пыталась объяснить логопеду, что дом у нас завален и кубиками, и палочками, и прочими развивающими игрушками, что мы занимаемся каждый божий день, но, кажется, она мне не поверила. Впрочем, я же не смогла отличить огурец от цукини, так чего же мне верить.

Потом мы пошли в общую группу, к другому логопеду.

– Леночка, встань со стула, – обратилась педагог к девочке лет четырех. Леночка встала.

– С чего ты встала? – спросила логопед. Девочка молчала.

– Ну сядь снова и встань. С чего ты встала? – настаивала логопед.

– Как с чего? Вы мне сказали встать, я встала, – обиделась Леночка. Логопед тяжело вздохнула.

В дверь заглянула мама, которая подслушивала, желая объяснить, что так говорит Ленина бабушка: «С чего ты это сделала?», «С чего ты заплакала?», и только поэтому девочка не может объяснить, что она встала со стула, – она ищет не предмет, а причину. Но объясняться было уже поздно.

Потом я отправила дочь к бабушке в надежде, что Сима пополнит свой словарный запас в стрессовой ситуации.

Сима стояла во дворе и горько плакала. Бабушка металась вокруг с причитаниями:

– Кушать хочешь? Попить? Игрушку? Скажи, что хочешь? Конфетку, печенье? Что?

Тяжело вздохнув, Сима подошла ко мне и четко сказала:

– Покакала я. Поехали.

На новом месте она не нашла свой горшок, и к тому же ей попалась не очень сообразительная бабушка. Правда, с тех пор она так и не повторила этих слов, так что эту поездку я не могу оценивать как удачный или неудачный эксперимент.

Мы были у врача, которая сказала, что если мой муж без конца крутит в руках телефон, то это невроз, а если я вырываю у него этот телефон и прошу так не делать, то это психоз. Невроз можно вылечить, а психоз – уже сложнее. Да, а еще муж свистит в доме, а меня это дико раздражает. Просто до истерики. А еще раздражает, когда я с ним разговариваю, а он выходит из комнаты. Точно психоз начинается. Ну а с такими родителями чего ждать от ребенка?

Мы были у еще одного дефектолога, которая посоветовала отдать ребенка в логопедический садик.

– Нет! – закричала я.

– Да. Может, и не стоит, – грустно согласилась дефектолог. – Я сама ходила в логопедический сад и очень хорошо все помню. Правда, там у меня заикание началось, но звуки мне поставили.

Эта женщина мне понравилась больше всех. У нее слегка дергался глаз, и она держала его рукой так, чтобы было незаметно, что она его придерживает.

Потом мы пошли к чудо-психологу. Диагноз она поставила с трех шагов – у нас в семье нездоровая атмосфера, у меня проблемы с мужем, проблемы с матерью, проблемы с сыном-подростком, и я всех ненавижу.

– Вообще-то я всех очень люблю.