Оставь надежду всяк сюда входящий - [7]

— Что, хочешь присоединиться ко мне? — повернувшись, спросил одинокий человек.

— Да я сидел, слушал рассказы ветеранов о войне, да они от водки позасыпали. А вы воевали?

Одинокий старик развернулся ко мне, его выражение лица было таким озлобленным, что мне показалось, как будто бы я его оскорбил.

— Война, сыночек, была в моей жизни: первая — в Германии три года в концлагере, и вторая — пятнадцать лет Гулага.

Конечно, услышанное мне ни о чем не говорило, и я вставил свое наивное:

— А как это?

— Да-а-а, — протянул старик и, подумав совсем немного, продолжил, — все равно, сижу, гоняю про себя, ничего страшного, если буду вспоминать это вслух. Но это не та война, которую ты слышишь в школе или от ветеранов. Есть очень много моментов, о которых многие предпочитают молчать. А таких моментов тысячи, десятки тысяч!

Я был обычным солдатом Красной Армии, который всей душой и сердцем гордился этим. Война была внезапной, многие были застигнуты врасплох и убиты. Многие были окружены и взяты в плен; в число не убитых, а пленных я и попал. Попавши в концлагерь, я увидел жизнь совершенно другую. То, что от голода и холода умирали люди, это ни для кого не секрет. Но секретом остаются те красноармейцы, которые бегали к фашистам, докладывали, доносили — за кусок хлеба. А на следующий день по доносам десятки, а то и сотни людей расстреливали. Чья-то жизнь — за кусок хлеба. Сидя в концлагере, я жил лишь одной мыслью: сбежать, вернуться к своим, и за все отомстить. В 1944 году, когда наши войска начали полномасштабное наступление, немцы, не желая нас оставлять в живых, начали расстреливать всех подряд. Несмотря на шквальный огонь из автоматов, который просто сыпался на нас, стоящих в ряд красноармейцев, мне все же удалось выжить. Раны оказались не смертельными, и с пулями в животе я все же дошел к своим, которые оказались чужими.

Были сплошные допросы, никто не верил, что с такими ранениями можно добраться до своих. Меня подозревали в шпионаже, и несмотря на все пытки в особом отделе, я не оговорил себя. Но мной была допущена ошибка, которая вылилась мне ценой в пятнадцать лет Гулага. Я рассказал о красноармейцах, которые за кусок хлеба доносили на своих товарищей.

Красная Армия не могла позволить, чтобы такая информация просочилась в ряды Красной Армии. И меня обвинили в пособничестве немцам и осудили на пятнадцать лет лагерей. Так война для всех закончилась в 1945, а моя война — в 1953, когда вышла золотая амнистия. Вот теперь видишь, сижу один на один с собой, потому что среди ветеранов мне нет места. Мне нечего рассказывать среди них, я без наград перед Родиной.

Я сидел и внимательно слушал этого одинокого старика, всем этим я был просто потрясен. Человек, прошедший страшные муки, расстрел, и на сегодняшний день он не числится в списках ветеранов.

Сейчас, много лет спустя, уже переосмысливая все заново, хорошо проанализировав историю одинокого старика, я сделал очень полезные выводы, которые хорошо мне помогли в будущем. Сейчас, глядя на то количество сюжетов, которые можно увидеть по телевизору, кажется, что эта история не вызовет особого внимания. Но это зависит от того, с какой стороны смотреть, и кто на что обращает внимание.

Услышав историю одинокого старика, я подумал: а кто я? Как бы я повел себя, если бы жизнь закинула в такой концлагерь? К какому я типу людей принадлежу: к тем, которые продавали своих товарищей за кусок хлеба, или к тем, которые выбирали смерть, нежели хлеб кровавый. Конечно, когда ты сытый, и дуло автомата не наставлено на тебя, можно говорить что угодно, но как оно есть на самом деле? Слова и реальность — это разные вещи, «словом гвоздик не забьешь»!

Следующий момент. Чудом выжил, добрался к своим, и за то, что рассказал об увиденном, стал врагом народа. Здесь мне уже кажется, война роли не играет, потому что в любое время, начиная с времен Иисуса Христа, правда всегда была наказуема. В наше время, мне кажется, ничего не изменилось, я думаю, что есть такая правда, которая, может быть, выльется в последствия для человека. Лично я глубоко уверен в том, что мы живем в таком государстве, где о государственной власти лучше не говорить плохое. Но внутренняя свобода человека и заключается в том, что если ты находишь в себе смелость говорить то, что ты думаешь, значит, ты свободен. Вот, например, я: нахожусь сейчас в колонии максимального уровня безопасности, где содержусь в максимальной изоляции от всех других осужденных. А все потому, что не угоден администрации, а не угоден почему? Потому, что живу по принципу: беспредел всегда нужно останавливать, и не только, когда это касается тебя, а задевает и другого человека. На данный момент я получил два месяца одиночной камеры за то, что, когда услышал, что работники администрации избивают осужденного в коридоре, начал стучать в дверь, пытаясь таким образом остановить избиение. Ну, вот и помешал: администрация подобный мой поступок представила так, чтобы все выглядело, как проступок. Сочинили на меня материал, что я, якобы, пытался «здесь» организовать беспорядки, подстрекая других осужденных. И водворили меня в одиночную камеру на два месяца. Спросите, а почему я обжаловать не могу? Вы знаете, что сейчас на моем лице появилась улыбка. А как это сделать? И кому писать? Кому бы я не написал, все равно никуда не отправится, а к кому получится достучаться, они не в силах ничего сделать. На все эти вещи нужно правильно смотреть, и потом, когда ты правильно начинаешь все воспринимать, в будущем жить намного легче. Лично я всегда рассчитывал и рассчитываю лишь на Бога и на себя. Прокуратура и все остальные органы давно утратили уже свою суть, потому что у нас мало кого, а точнее, никого не интересует правда. Власть больше бы устраивал вариант, если бы я стучал в дверь и просился, чтобы мне предоставили возможность помочь им бить. Вот и получается вся жизнь, как один на льдине. Но что главное — я ни о чем не жалею даже самую малость.