Останься со мной сейчас - [39]

– Это самый безумный контракт, который мне когда-либо предлагали.

Сиара счастливо рассмеялась. Все было как раньше, но теперь – навсегда.

– Я люблю тебя, Том. И, конечно, я выйду за тебя замуж.

Эпилог

На это Рождество снега в Лохморе не было. Бледное зимнее солнце нежно заливало зеленые поля.

В один из таких ясных дней Сиара села в конный экипаж и поехала в Лохморскую церковь. С одной стороны рядом с ней сидела Либби, а с другой – ее принаряженный дед Джон Бартл Роиберд Кейси. Он держал ее за руку и гордо поглядывал по сторонам. Напротив нее сидели три ирландские плясуньи, которые должны были рассыпать лепестки в церкви, – Грейс Карни, Софи О’Брайен и Грейс Маккарти, они были прелестны, как ангелы, в пышных платьицах из зеленого[15] тюля и белых меховых накидках. На головах у них были веночки из плюща.

Грейс, как всегда, решила взять ситуацию под контроль и решительно спросила:

– Когда у вас с принцем будет ребеночек, она будет принцессой?

Сиара еле сдержала улыбку, вспомнив, как неделю назад Том, провожая ее в Лохмор, где она должна была заняться приготовлениями к свадьбе, прошептал, что весь медовый месяц он не выпустит ее из постели – они будут делать ребенка. Неделя без него показалась Сиаре пыткой – весь прошлый год они редко расставались больше чем на пару дней. Том устроил себе в Бэйнсворте офис и руководил оттуда ресторанами и Лохмором.

– Увы, нет, она не будет принцессой, она будет просто леди, – ответила Сиара девочке.

Просто-Грейс, розовая от холода и смущения, наклонилась к Сиаре и робко прошептала:

– А ты потанцуешь со мной на балу?

– Конечно!

Рядом с Сиарой заворочалась Либби.

– А я вот вряд ли с тобой потанцую. Я вообще не смогу танцевать в этом платье. Я в нем и дышать не могу. Это не платье, это удавка!

Сиара посмотрела на Либби и рассмеялась. Обе знали, что шелковое платье цвета шампанского было подогнано под ее фигуру идеально, а ныла она только от волнения. Сиара все утро подкалывала подругу, что это ей положено волноваться, а не Либби.

Но, как ни странно, она совсем не нервничала. Она чувствовала только радость. Радость, что выходит замуж за человека, который так преданно ее любит.

Она чувствовала его любовь каждый день прошедшего года, часто в мелочах. Он все время звонил ей. Использовал любую паузу, чтобы увести ее на прогулку. Он настоял, чтобы они проведали ее стариков в Ренвиле. Это была неделя, полная любви и радости, утренних купаний в Атлантике и конных прогулок на закате по пустынным пляжам Коннемары. И он пригласил ее маму перерезать ленточку, когда открывал свой ресторан в Лохморе. Та, как всегда, поворчала, но Сиара знала, как она польщена, как ей приятно будет появиться во всех национальных газетах рядом со своим знаменитым зятем.

Сиара успокаивающе похлопала Либби по руке.

– Ты выглядишь великолепно. Эван умрет от восторга.

Либби постаралась спрятать улыбку, но ей это не удалось.

Либби и Эван встречались уже два месяца – почти с того самого дня, как Том попросил Эвана, шефа своего манчестерского ресторана, помочь ему открыть филиал в Лохморе. Два повара сразу нашли общий язык, и не только на кухне. Чуть позже Том признался Сиаре, что пригласил Эвана именно потому, что, на его взгляд, Эван и Либби были созданы друг для друга.

Улочки Лохмора были полны народа, и все зааплодировали, когда появился свадебный кортеж. Кто-то выкрикивал имя ее деда, и старик сиял как медный грош, кто-то окликал девочек, и они важно махали ручками всем знакомым.

Возле церкви ее ждала куча фотографов светской хроники, и тут Сиара все-таки разволновалась. Она еле сдержалась, чтобы не ускорить шаг.

Том считал стеклышки в витраже над алтарем, чтобы успокоиться.

Краем глаза он заметил, как мать Сиары быстро прошла по проходу и заняла место в первом ряду.

Морин приняла его довольно настороженно, и он не заметил, чтобы за этот год ее отношение потеплело. Но сегодня, поправляя бутоньерку у него в теплице, она назвала его недотепой, так что, пожалуй, можно считать, что его приняли в семью. Зато Морин на удивление быстро подружилась с его матерью. Герцогиня находила ее «освежающей» и считала ее вечное брюзжание «истинно ирландским юмором».

По церкви пробежал шепот.

Сиара приехала!

Том смотрел, как три маленькие девочки чинно идут по проходу, разбрасывая перед собой розовые лепестки, а за ними Джек Кейси ведет свою внучку, скрытую длинной тонкой фатой, удерживаемой на ее голове фамильной тиарой Бэйнсвортов, и не верил, что это наконец происходит. Как долго он ждал этого! Как долго он жил в разлуке с ней и с самим собой! И вот теперь все вернулось, и его жизнь снова полна красок, надежд и любви.

Когда они подошли к алтарю, Том обнял старика, как старого друга, потом повернулся к своей невесте и прошептал:

– Я так долго мечтал об этом, что уже перестал надеяться. Ты готова?

Сиара подняла на него глаза, полные любви и слез, шмыгнула носом и кивнула.

Бледное ирландское солнце заглянуло в церковь сквозь стекла витража и улыбнулось им.