Останься со мной! - [47]

Она состроила довольно забавную рожицу: этакий усталый скромный герой.

– Все мы и так знаем, какой ты самоотверженный!

– Света, – с легким смешком протянула я.

Девчонка, похоже, совсем не боялась отца – болтала, что в голову взбредет. И наблюдать за этим почему-то тоже было трогательно: словно крошечный детеныш набрасывается на вальяжно разлегшегося в тени льва, теребит, дразнит, покусывает, а тот же лишь, лениво ворча, беззлобно отгоняет его лапой – такой крупной и тяжелой, что одним ударом мог бы прихлопнуть малыша.

Странно было видеть, что грозный и принципиальный до жестокости Радевич, перед которым трепетали подчиненные, дома позволял дочери дразнить его, дерзить и, похоже, совсем не сердился.

– Все-таки надо было тебя пороть, – усмехнулся он, покачав головой.

– Поздно! – заявила Света и показала отцу язык. – Расскажи лучше еще про Мальчика.

– Да, расскажите, пожалуйста, – поддержала я. – А я потом расскажу про Боя… если захотите.

– Он был умный и преданный, – снова начал Олег. – Я сказал бы даже, что среди людей мне не часто встречалась такая беззаветная преданность. Однажды в городе поднялась тревога. Стало известно, что из расположенной неподалеку колонии сбежали трое опасных рецидивистов. Без денег, без теплой одежды… Милиция предполагала, что они скорее всего влезут чей-нибудь дом или квартиру.

Домработница убрала со стола тарелки, принесла чай, расставила маленькие изогнутые стаканчики. В центр стола она водрузила блюдо с турецкими сладостями. Я потянулась за куском истекающей медовым сиропом пахлавы.

– Мне тогда было восемь, – продолжал рассказывать Олег. – Отца – он был офицером в ближайшей воинской части – вызвали на службу. Всю часть отправили искать сбежавших бандитов, прочесывать местность. И в этот момент маму – она была врачом – срочно вызывают в больницу: какой-то сложный случай, без нее не справиться. Мы жили тогда в частном полудеревенском доме на окраине города. Влезть в него ничего не стоило даже мне, мальчишке-первокласснику. Что уж говорить о настоящих бандитах! Мама заметалась – уйти невозможно: ну как оставить ребенка одного в такую тревожную ночь?! Остаться – тоже нельзя, пациент может умереть. И тогда она кликнула Мальчика, обняла его за шею, заглянула в глаза, показала на меня и сказала: «Защищай! Что бы ни случилось, защищай его, понял?» А Мальчик так смотрел на нее… Ей-богу, я уверен, он понимал каждое ее слово.

– И что было дальше? – спросила я, подавшись вперед.

Меня ведь учили этому, так? Слушать внимательно, демонстрировать заинтересованность. Любому хочется, чтобы каждое его слово жадно ловили, просили продолжать рассказ. Каждому нравится быть центром внимания. Это – лучший крючок!

И все-таки… Все-таки я понимала, что эти соображения всплывали у меня в голове чуть позднее, чем нужно, уже после того, как я совершенно искренне высказала заинтересованность.

Светлана, которая по идее должна была бы знать эту историю наизусть, тоже смотрела на Олега во все глаза.

Любопытно…

– Ну, пап? Что было потом? К вам залезли?

– Нет, – улыбнувшись, Олег покачал головой. – Нет, пронесло. Не залезли. Но я всю ночь трясся от страха и жался к Мальчику. А он сидел на полу передо мной, всем телом закрывая меня от любого, кто мог бы войти в дверь, и прижимался горячим боком. Утром пришла мама и обнаружила, что мы так и уснули на полу. То есть это я уснул, а Мальчик, стоило скрипнуть двери, тут же настороженно приподнял голову – и только убедившись, что это она, снова опустил ее мне на плечо.

– А как же бандиты? – спросила я.

– Бандитов под утро задержали солдаты из части отца. Так что все закончилось хорошо, – отозвался Олег.

– Странно, ты никогда мне этого не рассказывал, – протянула Светлана. – Почему?

– Не знаю. – Он пожал плечами. – Забыл, наверное. А сейчас почему-то вдруг вспомнилось…

Чай был допит, сладости съедены, и Света тут же вспомнила, что я кое-что ей пообещала перед ужином.

– А теперь вы нам сыграете? И споете? – прицепилась она. – Ну, пожалуйста! Вы обещали…

– Чего только не пообещаешь на голодный желудок, – хмыкнула я. – Ладно, пойдемте, не хочу, чтобы обо мне разошлась слава клятвопреступника.

…Я села за рояль, прошлась пальцами по клавишам, пробуя их, оценивая звук, мягкость клавиатуры, поверхность каждой клавиши. «Стейнвей» звучал глубоко, благородно, тягуче. Каждый звук словно стекал с кончика пальца, как капля густого, сладкого соуса, и медленно растекался в пространстве…

Света облокотилась на рояль, жадно заглядывая мне в лицо. Олег сел поодаль, но взгляд его, я видела, прикован был ко мне.

Я взмахнула руками, как крыльями, опуская их на клавиши. Музыка брызнула из-под моих рук в разные стороны, а я, откинув голову и чуть прикрыв глаза, запела.

Кажется, я верно выбрала, что исполнить из своей программы. Это была забавная милая песенка о легкой, веселой, искрящейся апельсиновым счастьем юношеской влюбленности.

Света тут же принялась отбивать пальчиками такт по полированной поверхности рояля и едва слышно подпевать.

– Еще! Еще, пожалуйста! – затребовала она, когда песня закончилась.

– Айла, вы гоните ее в шею, – посоветовал Олег. – Ей дай палец – всю руку отхватит. Избалованная!