Осталось чуть - [92]

- Спасибо, Сэм, - ответил Херндон. – Ты самый лучший босс. Ты помнишь еще те времена, когда ты сам вкалывал на чужого дядю.

- Ты лучше закончи ту историю о дровах на дворе Алькатраса.

Клеменс похлопал себя по карманам, чтобы убедиться, что запас карандашей и сигар при нем. Удовлетворенный результатами, он схватил блокнот и поспешил к выходу.

Для почти незастегнутого пальто погода была прекрасна. Морской бриз трепал флаги, которые в порыве патриотического пыла, были, казалось, установлены на каждом доме и на каждой трамвайной остановке. Несмотря на преобразование нескольких территорий в штаты, произошедшее со времен Войны за Отделение, звезд на флагах теперь было меньше, чем до ее начала. Президент Тилден наконец-то приказал убрать с флага звезды, сейчас представляющие конфедеративные штаты, что, по убеждению Клеменса, стало одной из причин, по которой Блейн победил его на выборах.

Сэм прошел на юго-запад по Маркет-стрит до пересечения с Маккаллистер-стрит, а затем по ней на запад до мэрии, красивого здания в смешанном неоклассическом стиле. Помахал рукой нескольким другим репортерам, которые также пришли послушать официальное заявление мэра Сутро.

- Боже милостивый! Сэм, «Колл», должно быть, решил полностью выпустить свои коготки, раз уж ты здесь собственной персоной, чтобы освещать речь! – Воскликнул Монти Джесперсон, который работал на «Альта Калифорниан». Его газета насколько бескомпромиссно стояла за Сутро, насколько «Морнинг Колл» была настроена против мэра.

- Ну, не настолько, «Три Карты»46, - отпарировал Клеменс (вне зависимости от редакционной политики газетчики меж собой ладили). – Единственная причина, по которой я здесь – это потому что Клей заканчивает статью, которую ему нужно быстро закончить.

- Ага, понятно. – Джесперсон кивнул головой, и в такт его кивку заколыхались дряблые щеки и несколько подбородков.

Его просторный пиджак в елочку должен был быть намного просторней, чтобы обхватить все его туловище. Он пропустил Сэма перед собой, ибо двери не были настолько широки, чтобы пропустить их плечо к плечу.

Оглядывая богатое внутреннее убранство, мраморные полы, изысканные картины на стенах, изобилие бархата и позолоты, изящные декоративные элементы из резного ореха и красного дерева, Сэм заметил:

- Интересно, сколько денежек пристало к чужим рукам, когда они возводили этот домик?

Монти Джесперсон фыркнул, как ищейка, взявшая след.

- О да, было бы интересно узнать, так? - Проговорил он, - Коли б здесь были зарыты трупы, никто бы их и не откопал.

- Это правда, - Клеменс наклонил вбок голову, внимательно, по репортерской привычке, слушая Джесперсона. – В общем, ты один из тех, кто до сих пор говорит: «коли б», так, «Три Карты»? Знаю, что модным грамматистам оно нравится, но для моего уха всегда лучше звучало «если бы».

- Я старый человек, - Джесперсон провел толстым, коротким пальцем по своим седым, пышным, как у моржа, усам. – Все эти штучки, которые выкидывает современное поколение с английским языком – это позор и бесчестье, ничего более. Нет, я не тебя, Сэм, имею в виду – в тебе есть искра таланта, спрятанная под той дурацкой личиной, что ты так любишь надевать на себя, но множество молодых журналюг в наше время не отличат сослагательного наклонения от императива, даже если огреть им их по макушке. Полагаю, все из-за того, что нынче учить латынь немодно.

Сэм на это мог лишь невнятно кивнуть головой – что и говорить, его собственные познания в латыни оставляли желать лучшего. Не без облегчения он предоставил возможность одному из прислужников мэра Сутро провести его в вестибюль, где рядом с трибуной стоял полный собственного достоинства Сутро, готовый явить миру образчики своей бессмертной прозы. По мнению Клеменса бессмертной она была потому, что просто никогда не имела ни малейшего шанса на то, чтобы ожить.

Иногда в его голове проскальзывала мысль, что и Сутро выглядит так, как будто никогда не оживал. Мэр Сан-Франциско был бледен, толст, а на его бледном лице пылали рыжие усы, которые по своим размерам, правда, не шли ни в какое сравнение с усами Джесперсона. Глаза его, словно темные угольки на его одутловатом лице, решительно отказывались испускать хоть какой-либо свет, да и то, что костюм на нем с равным успехом мог быть позаимствован у гробовщика, живости его персоне отнюдь не добавляло. Заполнить пустое пространство, оставленное репортерами в зале, помогли клерки и юристы. Мероприятие также посетили некоторые из друзей, большинство которых были такими же бесцветными, как и сам мэр.

Сутро, наконец, заговорил.

- Спасибо вам за то, что пришли сегодня сюда, джентльмены, - Он опустил глаза на доску трибуны, на которой, вне всякого сомнения, покоился текст заранее написанной речи.

Клеменс за свою жизнь повидал немало политиков, которые запоминали двухчасовые речи и обладали живым, хлестким умом, что позволяло им давать остроумные и едкие импровизированные ответы на вопросы – поэтому-то он и находил ситуацию удручающей.

- Я созвал вас сегодня сюда, - пробубнил Сутро, - с той целью, чтобы дать предупреждение касаемо шпионов и шпионажа. «Я хочу предупредить вас о шпионах», - про себя перефразировал Сэм. В свое время ему пришлось немало редактировать плохой прозы, но мало что могло сравниться с косноязычием мэра. Для того, чтобы отделить жир от мяса, содержащегося в речах мэра, одного мясницкого ножа было явно мало – тут нужна была двуручная пила.