Осталось чуть - [88]

- Ну, ладно, хорошо, - Джексон вернул долг тем, что продолжил разговор с точки расхождения, как будто фактически соглашался со сказанным. – Признавая, что мы не имеем надежды на то, чтобы завоевать Соединенные Штаты, как мы добьемся победы над ними?

- Продемонстрировав им, что у них нет надежды на то, чтобы завоевать нас, - ответил президент Лонгстрит. – То, как вы выбили их из Винчестера, было произведением высшего военного искусства, генерал. В конце концов, именно там мы победили в Войне за Отделение.

- Когда мы победили в Войне за Отделение, наши армии находились в Пенсильвании, - заметил Джексон.

- Верно, - согласился Лонгстрит, - но тогда мы были просто вынуждены вторгнуться на их территорию, ибо они к тому моменту создали несколько плацдармов на нашей территории: вдоль побережья Каролины, в Вирджинии и на западе. Сейчас же не тот случай. Наш флот способен намного лучше защитить наши берега, чем тогда, и нам помогут в этом наши союзники. Мы прочно контролируем наш берег Потомака, и мы покарали Вашингтон за наглость Соединенных Штатов, а Кентукки и граница по реке Огайо теперь наши, и эту границу мы обрели силой оружия в прошлой войне. Соединенные Штаты не обладают инициативой и никогда ее не перехватят.

- Трудно быть в этом уверенным, пока мы только обороняемся, - проговорил Джексон.

Лонгстрит пожал своими широкими плечами.

- Тактика применения современного оружия тяготеет к обороне, по крайней мере, на суше. Видев современный бой своими глазами, разве вы можете отрицать это?

- Нет, сэр, - ответил Джексон. – Сейчас стало трудной взломать крепкую оборону, чем это было в Войну за Отделение, а ведь и тогда это было не просто. Как сказано в моем письменном рапорте, всего один лишь полк янки в траншеях мужественно держал оборону против моей бригады к югу от Керстауна, хотя потом и был разбит превосходящими силами.

- Вот и хорошо, - проговорил Лонгстрит, как будто все уже было улажено. – разве не выгодно для нас бить по янки там, где у нас и наших союзников есть силы, как в случае с недавними бомбардировками городов США на Великих Озерах, в то же время давая янки биться головой о стену в тех местах, где они наступают?

- Но все дело в том… - Джексон понял, что не может сопротивляться воле президента Конфедеративных Штатов с помощью всего, связанного с логическим аргументированием, поэтому его аргумент был более эмоциональным. – Все дело в том, Ваше Превосходительство, что я сам хочу хорошенько всыпать им.

- Это не будет чем-то невозможным, даже в обороне, - Лонгстрит снова взглянул на карту. – Как вы вне всякого сомнения знаете, они, как оказывается, накапливают войска в Индиане напротив Луисвилла. Как вы отнесетесь к тому, если я пошлю вас в Кентукки командовать обороной города?

Джексон понял, что Лонгстрит предлагает ему взятку. Если он примет предложение президента, то он в значительной степени утратит возможность выражать свое несогласие с нынешней политикой Конфедерации – тем более, что он сам станет инструментом претворения этой политики в жизнь. Лонгстрит был хитроумным человеком, но не настолько хитроумным, чтобы скрыть от Джексона то, чего он этим маневром добивается. Но даже понимая то, чего добивается Лонгстрит, Джексон не мог устоять перед искушением, которое заключалось в предложении. Наклонившись вперед на своем стуле, он сказал:

- Слушаюсь, господин президент.

Майор Горацио Селлерс наведался к Джебу Стюарту в то самое время, когда генерал, командующий Трансмиссисипским военным округом, был поглощен не военным, но от этого не менее важным занятием – а именно проверял, не заползли ли ночью в его сапоги скорпионы. Закончив с проверкой, Стюарт поинтересовался:

- И чем могу быть полезен вам, майор, этим утром?

Грубые черты Селлерса не слишком были приспособлены для того, чтобы отображать на его лице радость даже при лучших обстоятельствах, а скачки вдоль границы между Сонорой и Территорией Нью-Мексико вряд ли можно было назвать таковыми, то Стюарт заподозрил, что его адъютанта вряд ли можно обвинить в хмуром выражении лица.

- Сэр, насколько мы вообще можем доверять этим чертям апачам? – Задал свой вопрос Селлерс. – Меня не покидает чувство, что одним прекрасным утром мы проснемся с перерезанными глотками, если вы понимаете, о чем это я.

- Могу понять, - ответил Стюарт, - и понимаю. Но прежде, чем я отвечу на ваш вопрос, разрешите мне задать вам сначала несколько своих.

Поскольку он был генералом, то майору ничего не оставалось делать, как согласно кивнуть головой.

- Так вот, - начал Стюарт, - разве эти черти апачи не суть наши лучшие проводники и разведчики из всех находящихся в нашем распоряжении, так или не так?

- Так, сэр, - согласился Селлерс. – Вне всякого сомнения. Они знают каждый кактус в этой проклятой пустыне по имени. Они знают, где сейчас находятся янки, где они были, и где они окажутся послезавтра. Если бы я сам тому не был свидетелем множество раз, я бы просто в это не поверил. Это так же поразительно, как и то, что вытворяют в Новом Орлеане эти негритянские гри-гри, колдуньи Вуду.

- Если бы Джеронимо узнал об этом, он бы был тебе благодарен. Насколько я смог уразуметь, он сам не в меньшей степени знахарь, чем вождь, - проговорил Стюарт. – Хотя, на самом деле ни то, ни это.