Осталось чуть - [38]

- Ну, похоже верблюды имеют к этому некоторое отношение, но в любом случае, хвала Небесам, похоже, что так и есть. – Отозвался Брин, а затем махнул рукой в сторону выжженного солнцем, бесплодного ландшафта. – Если вы продолжите и дальше двигаться вперед с основными силами, сможете ли вы снабжать их припасами?

- Определенно, я надеюсь на это, - ответил Стюарт. – Мне разъяснили, что Эрмозильо – центр сельскохозяйственного региона, так что любая провизия, которую вам удастся отсылать мне на север, будет с радостью принята, а в особенности, если пути сообщения к западу от Эль-Пасо… окажутся перерезанными.

- Слушаюсь, сэр, - повторил Тирнан Брин.

Более двух десятилетий несения гарнизонной службы наложили свой отпечаток на некогда лихого молодого офицера, заставили его потускнеть, но как и многие другие ветераны в войсках Стюарта, он снова засиял, как начищенная кокарда.

- Судя по вашей диспозиции, сэр, вы действительно думаете, что янки решать подкрепить свои угрозы делом?

- Нет, полковник, по правде говоря, не думаю, – ответил Стюарт. – Но я собираюсь действовать так, как будто именно так и думаю. Если Соединенные Штаты настолько глупы, что захотят воспротивиться присоединению этих провинций, то, по моему мнению, они тогда будут представлять намного б́ольшую угрозу, чем какие угодно недовольные мексиканцы. А раз так, то я намереваюсь держать основные свои силы там, где они смогут наилучшим образом противодействовать каким-либо угрозам со стороны США. – Он ухмыльнулся. – Моя диспозиция отражает мой характер, главной чертой которого является осмотрительность.

Полковник Брин улыбнулся, показывая свои зубы, окрашенные в коричневый цвет табачной жвачкой, которую он держал за щекой.

- Прошу прощенья, сэр, но мы служим вместе не первый год уже, и я не считаю, что «осмотрительность» - это не то слово, которое я до сегодняшнего дня поставил бы рядом с вашим именем.

- Наверное, я старею, - проговорил Стюарт, затем снова ухмыльнулся, а затем прокричал несколько раз. – А, может быть, я выучил новый трюк!

- Вот это другой разговор, сэр! – С энтузиазмом проговорил Брин.

- Просыпайся, Сэм, - Александра Клеменс ткнула локтем своего мужа, а когда тот даже и не подумал пошевелиться, ткнула его еще сильней. – Уже полвосьмого.

Сэм неохотно разлепил свои глаза, втянул воздух через ноздри.

- Ты ангел в человечьем обличье, дорогая! Я говорю это, как ты понимаешь, только потому, что ты уже приготовила кофе.

- Если бы я этого не делала, ты давно выбросил бы меня на улицу, - оттачиваемое на протяжении всей супружеской жизни, чувство юмора Александры могло посоперничать с чувством юмора ее мужа. Контраст между формой и содержанием становился еще более разительным на фоне ее доброй и невинной внешности: золотистые кудри, вьющимися локонами спадавшие на ее плечи и струившиеся по ночной рубашке, обрамляли круглое, светлое лицо с голубыми озерами глаз, что сияли мягким светом, когда в них не играли озорные чертенята – только крылышек не хватало, чтобы в этот момент признать в ней ангела небесного.

Когда Сэм, все еще в ночной рубашке, спустился за своим кофе по лестнице, его сын Орион прыгнул ему на руки – еще немножко, и чашка с кофе оказалась бы перевернутой прямо Сэму на грудь. В Орионе ничего ангельского решительно не было, иногда единственной вещью, которая удерживала Сэма от того, чтобы удушить этого бесенка, была мысль о том, что в его возрасте он был еще хуже.

- Ну, и почему ты не торопишься собираться в школу? – Требовательным тоном спросил Сэм.

Орион бросил на отца испепеляющий взгляд, но затем нашелся:

- Потому что школа закрыта на лето, - с триумфальным видом заявил он.

- Я знаю это, - ответил ему отец, - но если бы ты сейчас был в школе, я бы вздохнул с облегчением.

Шестилетний озорник с несказанным удовольствием показал ему язык.

Офелия, которой было четыре годика, заявилась в столовую чуть позже: она больше всех любила поспать. Она очень походила на мать, а детская припухлость только добавляла девочке очарование. Подойдя к папе и сжав его большие руки своими маленькими ладошками, милое создание поздоровалось:

- Привет, старый козел!

- И тебе привет, - ответил Сэм, сохранив серьезное выражение на лице.

Как бы Офелия ни походила на родительницу, вела себя она не лучше Ориона, что ввергало ее мать в ужас и – в большинстве случаев – веселило отца.

- Если доживешь о взрослого возраста, солнышко, ты далеко пойдешь. – Сэм взъерошил золотистые кудряшки на голове дочери, а затем задумчивым тоном добавил. – Конечно же, ведь тюрьма находится очень далеко отсюда.

На этот раз Офелия пропустила его шутку мимо ушей. Как и Орион. Александра, от уха которой не ускользало ничего, бросила на мужа укоризненный взгляд, который он предпочел проигнорировать.

Иногда, как, например, сегодня, уход из дому и путешествие по Турк-стрит по направлению к редакции «Морнинг Колл» походило на бегство. Несмотря на то, что приходилось взбираться по улице вверх, а затем спускаться вниз, Сэм любил подобные прогулки. Для тяжело нагруженных лошадей подобное путешествие на вершину было намного тяжелей. Кнуты погонщиков щелкали в воздухе, а иногда опускались и на спины животных. Затем же, когда повозки переваливали через вершину, облегченные лошади под визг тормозных колодок тянули свой груз вниз по улице.