Осоковая низина - [6]

Гертруда была пониже Эрнестины, но зато полнее. Увидев скорбное лицо дочери, она схватилась за сердце.

— Что случилось? Отец умер?

— Нет.

Глаза матери приняли обычное пытливое выражение, но она все же непроизвольно коснулась бородавки на левой щеке, верный знак того, что взволнована.

Эрнестина, рассказав все, заключила:

— Там я больше не останусь.

Нелда, которую тоже позвали, невольно переглянулась с матерью.

— Вы хотите вернуться сюда?

— Не проситься же нам к чужим?

— А что говорит Густав?

— Надо же и об Алисе подумать, какому-нибудь ремеслу ее выучить.

— Это верно.

Гертруда тяжело вздохнула.

— Хорошо, переезжайте! Вон в ту квартирку, что внизу. Там пьяница сапожник за квартиру не платит, скандалит, все жильцы жалуются. Сколько можно такое в доме терпеть?

Так и решили: откажут сапожнику — и Курситисы переберутся к своим.

Дом этот Балодисам не с неба свалился. Доставался он долго, горько и тяжело. Его и не было бы, если бы не Гертруда, которая создала семью и свой дом. Это она пятьдесят лет назад вышла за кроткого Криша и перетащила его в Ригу. Это она, двадцатилетняя девчонка, решилась искать счастья на белом свете. Ей и в имении было нехудо. Сметать с бархатных стульев пыль не то что месить грязь на скотном дворе… Да и Кришу сидеть на козлах в обшитой галунами ливрее и возить благородных господ — не бог весть как было трудно. Криш сам никогда не покинул бы имения; но такой уж он был — куда толкнут, туда пойдет, куда поставят, там и останется. Ленив он не был, но не умел никому перечить. Барон его жаловал за послушание и кристальную честность и был недоволен, когда Криш попросил, чтобы его уволили со службы. Гертруда слыла расторопной горничной, но она знала себе цену и не хотела всю жизнь гнуть спину на других.

Криш жил бережливо, добродетельно и накопил денег. По совету Гертруды он купил лошадь и телегу. Криш занялся извозом. Гертруда нашла работу на трактирной кухне. Вечером она приносила домой ведра объедков. Тушеной капусты, варенной в жире картошкой, майонезом и венскими шницелями она не только кормила нескольких свиней, хрюкавших в загородке, но, выбирая куски получше, обжаривала их и подавала на стол Кришу и детям — все это было божьим даром. От соседей все тщательно скрывалось, потому что человек, по дурости своей, очень заносчив и всегда найдет повод, чтобы принизить ближнего. Но того, что у тебя в брюхе, никто, к счастью, не видит, зато, не видя, угадывает, что у тебя в кошельке. Гертруда откладывала рубль к рублю, пока не набиралась шелестящая «катеринка». Сторублевые кредитки она прятала в библию, которую запирала в шкаф, опасаясь воров.

Выдерживать на камнях мостовой долгий трудовой день с утра до поздней ночи лошади было не по силам, она начала сдавать, и Гертруда велела прикупить вторую. Нередко просто жаль было в дождь, мороз и метель посылать Криша на улицу, в то время как остальные извозчики грелись дома у печи, но ей были нужны деньги. А те липнут к тому, кто их бережет. Так что в конце концов Балодисы могли приобрести участок с небольшим домишком — ведь невелика радость жить под чужой крышей, да еще с лошадьми и телегами. Человек, у которого свой дом, это уже не тот человек, у которого дома нет.

Но, конечно, не жалкий домишко с одной-единственной комнатой и кухней придает людям большой вес. И Гертруда не без задней мысли облюбовала участок с пустырем на улицу, чтоб потом, с божьей помощью, поставить настоящий дом. Бог помог. Через несколько лет на конюшне вместо двух лошадей завелось четыре, а в углу за плитой спал конюх. Достаток рос медленнее, чем хотелось Гертруде. И она, послушав совета умных людей, поставила на карту все свое достояние и честь, взяла в банке ссуду. Так появился дом, задуманный, выношенный и взлелеянный самой Гертрудой. Потом пришлось выплачивать долг, но с этим она справилась.

В этом была только часть Гертрудиной жизни. Как добропорядочная христианка она произвела на свет пятерых детей, но вырастила лишь троих — двое умерли маленькими. Не только вырастила: Гертруда заботилась и о будущем своих детей. Сыну Рудольфу она дала образование, так как с образованием вернее всего можно из низкого сословия пробиться в высшее. Дочек выучила говорить по-немецки и несколько лет приучала к шитью и домашнему хозяйству.

Рудольф поступил на службу в очень солидную фирму, а после войны ему посчастливилось устроиться в контору учреждения, импортировавшего зерно. Очень скоро Рудольф купил в хорошем районе булочную и кондитерскую. Государственную службу пришлось оставить, но тут уже надо выбирать что-то одно. Рудольф приобрел на взморье дачу и подумывал о пятиэтажном каменном доме в Риге.

У младшенькой, Нелды, жизнь не сложилась. Ее выдали за хорошего, состоятельного человека, владельца жестяной и слесарной мастерской с семью подмастерьями, в банке лежал капитал. Муж, правда, был на двадцать лет старше Нелды, но очень заботливый и ласковый. И не только к молодой женушке. Навещая Гертруду, зять обычно целовал руку теще, как клиенткам своей мастерской. Но он вскоре умер от удара, оставив Нелду с двумя малыми детьми. Мастерскую продали, лежавшие в банке деньги постепенно разошлись, и теперь Нелда шила дешевое белье для магазинов на Мариинской улице.