Особое задание - [3]

Летчик, изловчившись, бросил штырь, за который держался, и, охнув от боли,- ухватился левой рукой за конец весла. Зажав его под мышкой, он медленно продвигался к краю льда, где лежал Васька. Весло сгибалось, потрескивало, вот-вот обломится. Васька изо всех сил давил на него животом и грудью, впиваясь пальцами в колючий снег. Наконец летчик подтянулся совсем близко. Васька сначала одной, потом другой рукой ухватился за меховой воротник комбинезона. Чуть передохнув, потянул летчика на себя. И тут понял - не вытащит. От одной этой мысли Васька едва не обомлел.

- Давай, паренек, еще раз попробуем. Я помогу… Ну! - услышал Васька.

И снова изо всех сил рванул за воротник. Летчик здоровой рукой пытался помочь, отчаянно работал ногами, стараясь приподняться над водой, вскарабкаться на лед. Но все напрасно. Весло выскользнуло из-под Васьки. Насквозь промокшая одежонка обжигала холодом тело. Руки слабели, и Васька почувствовал, как из онемевших, непослушных пальцев выскальзывает мех воротника.

Васька в отчаянии посмотрел на летчика, как бы спрашивая: «Что же делать?» И увидел - летчик улыбнулся. Эта мучительная, на окровавленном, скованном холодом и болью лице улыбка придала Ваське новые силы, решимость - выдержать во что бы то ни стало, пока не придет помощь.

Летчик тихо прошептал:

- Милый ты мой… Отпускай… Замерзнешь…

Васька не слышал этих слов, не чувствовал боли в руках, жгучего холода, охватившего все тело. Его мысли и воля были сосредоточены на одном: только бы не выпустить из рук воротник комбинезона, удержать летчика над водой.

И тут, словно сквозь сон, услышал за спиной голоса, стук весел, всплески воды.

- Пришли!..- прошептал Васька.- Скорее… Скорее…

Люди спешили к самолету. Впереди всех, разбрызгивая по сторонам снег и воду, бежал колхозный кузнец Афанасий. Голоса все ближе и ближе.

Быстро вытащили из воды летчика.

Васька все еще крепко держался за воротник комбинзона, и не так-то легко было оторвать его пальцы от мокрого меха.

Не помнил Васька, как его нес на руках кузнец Афанасий, как переправляли на лодке, укутывали в теплые овчины, укладывали в сани рядом с летчиком.

…А когда родное озеро Ильмень на всем своем огромном просторе зашумело весенней водой, Васька вышел из больницы.

На левой руке у него красовались часы с дарственной надписью: «Василию Осокину за храбрость и мужество от летчиков».

Особое задание

Гришу Щеглова вез на санях, запряженных низкорослой лошадкой, партизан Иван Горохов. Неразговорчивый, суровый возница тихонько понукал лошадь, то и дело поправляя висевший на груди автомат. Темнело. В лесу настороженная тишина. Два раза их останавливали короткие, как выстрел: «Стой! Кто идет?» Горохов отзывался паролем, и снова сани катили по узкой, еле приметной в поздних сумерках просеке.

Уже три года Гриша находится в партизанском отряде «Свобода», что разместился в урочище Черные дубы на западе Белоруссии. В полевом лазарете ухаживал за ранеными, на партизанской кухне помогал поварихе тетке Марии. Но самой любимой была для него работа в оружейной мастерской. Он научился разбирать и собирать пулеметы и автоматы, набивать патронами ленты и магазины. Все он делал старательно и никогда не жаловался на усталость. Но мечта пойти на боевое задание не покидала мальчишку. Ему много раз обещали, что возьмут на «железку» - подрывать рельсы, но каждый раз почему-то откладывали. Командир отряда дядька Коваль в таких случаях говорил: «Успеется, Гриша. И на твою долю хватит лиха». И Гриша терпеливо ждал.

Конец февраля сорок четвертого года. Жестокая вражеская блокада сковала действия многих партизанских отрядов этого района. Со дня на день ожидал наступление карателей и отряд дядьки Коваля. Но когда? Какими силами? Этого никто не мог сказать. Единственная надежда была на партизанского разведчика Федора Шпака, служившего в комендатуре станционного поселка Олехновичи. Именно он должен был подать весть о замыслах немцев.

Но Федор молчал. Что же случилось с ним? Решили послать в Олехновичи связного. Но кого? Местные полицейские всех взрослых жителей поселка знают в лицо. Все на строгом учете. Появится новый человек - несдобровать.

И вот после долгого раздумья решил дядька Коваль послать во вражеский гарнизон Гришу Щеглова.

- На тебя, Гриша,- сказал командир,- вся наша надежда.

И по-отечески обняв мальчишку, чуть дрогнувшим голосом проговорил:

- Смотри, сынок, будь осторожен.

Чуть поскрипывают по снегу полозья саней. Фыркает лошадка.

- Ты, парень, прикорни чуток. Нам еще ехать да ехать,- ласково посоветовал Горохов.

Надо бы поспать, но, как ни старался Гриша,- сон не шел. Как все получится? Пароля никакого не было. Приметы Шпака, о которых говорил командир: рост богатырский, родимое пятно на правой щеке. Вот и все, что знал Гриша о партизанском разведчике.

Не хотелось думать, что могут схватить «бобики», эти прихвостни фашистов. Верилось - все должно получиться. Ведь это его первое боевое задание.

Гриша поглубже зарылся в сено и не заметил, как задремал.

- Ну вот и приехали,- разбудив Гришу, тихо сказал Горохов.- К утру дело идет. Немного посидим и расстанемся.