Особое мясо - [52]

«Ты прав. Допустим, они арестуют двух или трех из них, у нас все равно будут проблемы с остальными. Но сколько голов нам нужно, чтобы убить их всех?»

«Не всех, мы убьем достаточно, чтобы остальные ушли».

«Верно».

«Эти люди существуют вне закона. Маловероятно, что у них даже есть документы. Мы можем говорить о годах расследования, а за это время они перевернут еще больше грузовиков, потому что теперь они знают, как это делается».

«Завтра к прибытию грузовиков у меня будет дежурить вооруженный персонал».

«И это тоже. Хотя я не думаю, что они будут рисковать».

«Вы не видели дикого выражения на их лицах».

«Видел. Но они будут уставшие и сытые. Хотя я согласен, что сейчас неплохо иметь вооруженный персонал».

«Хорошо. Я верю, что это сработает».

Он ничего не говорит, просто пожимает Кригу руку и говорит, что идет домой. Криг говорит, что все в порядке, что ему точно пора домой, и извиняется за то, что позвонил ему в такое время.

Отъезжая от завода, он снова видит разрушенный грузовик, синие огни приближающихся полицейских машин, кровь на асфальте.

Он хочет пожалеть мусорщиков и сочувствует судьбе Луисито, но ничего не чувствует.

19

Он возвращается домой и сразу идет в комнату Жасмин. Он ни разу не взглянул на свой телефон, чтобы проверить, все ли с ней в порядке. Это первый раз с тех пор, как он установил камеры, когда он забыл проверить ее.

Открыв дверь, он видит, что Жасмин лежит и, похоже, испытывает боль. Она трогает свой живот, а ее ночная рубашка испачкана. Он подбегает к ней и видит, что матрас пропитан коричнево-зеленой жидкостью. «Нет!» — кричит он.

Из всего прочитанного он знает, что если амниотическая жидкость зеленая или коричневая, значит, с ребенком что-то не так. Он не знает, что делать, кроме как взять Жасмин на руки и отнести ее в свою кровать, чтобы ей было удобнее. Затем он берет свой телефон и звонит Сесилии.

«Мне нужно, чтобы ты приехала сейчас же».

«Маркос?»

«Садись в мамину машину и езжай сюда».

«Но Маркос, что происходит?»

«Просто приезжай сейчас, Сесилия. Ты нужна мне здесь сейчас».

«Но я не понимаю. Ты пугаешь меня, что случилось?».

«Я не могу объяснить по телефону, просто знай: мне нужно, чтобы ты приехала сейчас».

«Хорошо, я уже еду».

Он знает, что она задержится. Дом ее матери находится довольно далеко.

Повесив трубку, он бежит на кухню, берет несколько полотенец для посуды и вытирает их. Он прикладывает холодную ткань ко лбу Жасмин. Затем он пытается сделать ей УЗИ, но не обнаруживает никаких проблем. Он прикасается к ее животу и говорит: «Все будет хорошо, малышка, просто хорошо, твои роды пройдут хорошо, все будет хорошо». Он дает Жасмин немного воды. Он повторяет эти слова снова и снова, не в силах остановиться, хотя знает, что его ребенок может умереть. Он не может заставить себя встать и позаботиться о том, что нужно сделать для родов, например, вскипятить воду. Вместо этого он не двигается и прижимается к Жасмин, которая с каждой минутой становится все бледнее.

Он смотрит на гравюру, висящую над его кроватью, на Шагала, которого так любила его мать. В этот момент он в некотором смысле молится. Он просит свою мать о помощи, где бы она ни была.

В этот момент он слышит звук автомобильного мотора и выбегает на улицу. Он обнимает Сесилию. Она отступает назад и удивленно смотрит на него. Он кладет свою руку на ее руку, но прежде чем отвести ее внутрь, он говорит: «Мне нужно, чтобы ты была непредвзята. Мне нужно, чтобы ты отбросила все свои чувства и была профессиональной медсестрой, которую я знаю».

«О чем ты говоришь, Маркос, ради Бога?».

«Пойдем, я покажу тебе. Пожалуйста, помоги мне».

Когда они входят в комнату, Сесилия видит лежащую на кровати беременную женщину. Сесилия смотрит на него с грустью в глазах, немного удивленно и растерянно. Но затем она подходит ближе и видит метку на лбу женщины.

«Почему в моей постели самка? Почему ты не вызвал специалиста?».

«Ребенок мой».

Она смотрит на него с отвращением. Затем она делает несколько шагов назад, приседает и кладет голову между ладонями, как будто у нее упало кровяное давление.

«Ты с ума сошел? Ты хочешь оказаться на муниципальной скотобойне? Как ты мог быть с животным? Ты болен».

Он подходит к ней, медленно поднимает ее на ноги и обнимает. Затем он говорит: «Амниотическая жидкость зеленая, Сесилия, ребенок умрет».

Как будто его слова были волшебными, она начинает двигаться и велит ему начать кипятить воду, принести чистые полотенца, спирт, больше подушек. Он бегает по дому в поисках этих вещей, пока она осматривает Жасмин и пытается ее успокоить.

Роды длятся несколько часов. Жасмин дёргается инстинктивно, но Сесилия не может ее понять. Он пытается помочь, но чувствует страх Жасмин, и это парализует его. Все, что он может сделать, это сказать: «Все будет хорошо, все будет хорошо», пока Сесилия не кричит, что видит ногу. Он паникует. Сесилия просит его уйти, она говорит, что он заставляет нервничать и ее, и Жасмин, и что роды могут быть сложными. Она велит ему подождать снаружи.

Он ждет за дверью в комнату, прижав ухо к дереву. Криков нет, только голос Сесилии: «Давай, милая, тужься, тужься, вот так, давай, ты сможешь, сильнее, он уже на подходе, давай, умница, вот так, вот так», — как будто Жасмин могла ее понять. Затем наступает полная тишина. Проходят минуты, и он слышит, как Сесилия кричит: «Нет! Давай, малыш, повернись, давай, милая, тужься, давай, уже почти всё, почти всё! Пожалуйста, Боже, помоги мне! Ты не умрешь у меня, ни за что, блядь, ни за что, пока я здесь. Давай, дорогая, вот так, ты можешь это сделать!!!». Несколько минут он ничего не слышит, а потом слышит крик и входит.