Особо опасный преступник - [36]

Сами убийства, совершаемые с легкостью и без сожаления, можно расценить как насаждение хаоса и попытку возврата в первоначальное - в неживое. Возможно и иное, противоположное толкование: убийства как приведение явлений и процессов в упорядоченное состояние, разложение наиболее важных вещей по своим местам, установление справедливости и обеспечение более разумного устройства общественной жизни, взятие на себя мессианских функций, реформа религии и т.д. Но можно предположить, что все это только первый уровень бессознательной активности, а еще глубже - возвращение по архетипическим механизмам к первозданному хаосу.

Главное, что отличает некрофила как личность, - это его убежденность, что только насилие, и прежде всего смертельное насилие, есть единственный путь решения всех его проблем. Других путей он не видит и уж во всяком случае совершенно неспособен терпеливо разматывать клубок противоречий, если он есть, и никогда не пытается найти конструктивный способ их решения. Тот, у кого имеется подобный деструктивный импульс, просто не в состоянии увидеть другие возможности, которые позволят избежать разрушения. Он не может понять, насколько малоубедительным и беспомощным является избранный им способ действий, напротив, он считает его единственно эффективным и правильным.

Фромм отмечал, что менее явное выражение находит некрофилия в особом интересе к болезни во всех ее формах, а также к смерти. Например, бывает, что мать постоянно думает о болезнях своего ребенка и строит мрачные прогнозы о его будущем; но в то же время она не реагирует на благоприятные перемены в течении болезни, не замечает ничего нового, что появляется у ребенка. Тем самым она не наносит ему явного ущерба, но все же постепенно радость жизни и вера в собственные силы могут в нем заглохнуть, он может как бы заразиться некрофильской ориентацией матери*(47). Фромм считал (кроме этого) характерными для некрофилии:

- особый интерес некоторых людей к моргам, похоронам, крематориям, кладбищам. Особый интерес некрофильской личности к мертвым вообще проявляется не только в разговорах, но и при чтении газет. Они охотно обсуждают различные аспекты убийств и других смертей, выясняют обстоятельства, причины и следствия недавних смертей, прогнозируют, кто теперь на очереди, и т.д. В числе таких лиц Фромм называл пожилых людей, с чем трудно согласиться, поскольку интерес последних к смерти, похоронам, погребению вполне естествен у тех, кто в силу возраста (и опасной болезни) ожидает и внутренне готовит себя к неизбежному концу. Следовательно, вполне естественно говорить не только о некрофильских личностях, но и некрофильском периоде жизни у вполне нормальных людей. Это особый период, требующий особой помощи, особого попечения, особого такта, особого участия, хотя большинство обществ еще очень далеки от этого;

- сравнительно трудно уловимая безжизненность при общении. Причем здесь дело не столько в предмете обсуждения, сколько в форме высказывания. Умный, образованный некрофил может говорить о вещах, которые сами по себе могли бы быть очень интересными, если бы не манера, в которой он преподносит свои идеи. Он остается чопорным, холодным, безучастным. Он представляет свою тему безжизненно и педантично. Он действует на других как "ходячая тоска", и от него быстро устают. Я не думаю, что нужно так и только так трактовать безжизненную манеру говорить, поскольку многое зависит от эмоциональных качеств человека, его темперамента, воспитания, уверенности в себе и т.д. Некрофил Сталин говорил сухо и безжизненно, зато некрофил Гитлер - чрезвычайно горячо, бурно, неукротимо;

- особое отношение к собственности и оценки прошлого. Некрофил воспринимает реально только прошлое, но не настоящее и не будущее. В его жизни господствует только то, что было (т.е. то, что уже умерло, то, чего уже нет): учреждения, законы, собственность, традиции и т.д. Короче говоря, вещи господствуют над человеком; "иметь" господствует над "быть", обладание - над бытием, мертвое - над живым*(48).

Я не могу согласиться с тем, что некрофил воспринимает реально только прошлое, а не настоящее и не будущее. Державные некрофилы, те же Гитлер и Сталин, постоянно говорили о будущем как о реальности, наделяли его многими, с их точки зрения, чертами, ради этого будущего они трудились, порой самоотверженно, не делая скидок ни себе, ни другим. Что касается обычных душегубов, то, как показало их изучение в процессе расследования уголовных дел и в местах лишения свободы, все они, за исключением некоторых из тех, кто потерял всякую надежду выйти на волю, устремлены в будущее, а большинство озабочены своим настоящим. Трудно согласиться с Фроммом и в том, что резкие перемены воспринимаются некрофилами как преступление против естественного, природного хода вещей. Так называемые революционеры из числа некрофилов самым активным, а иногда и яростным образом разрушали все старое и на его месте пытались построить новое. Резкие перемены, совершаемые другими, они оценивали весьма доброжелательно, если перемены соответствовали их планам.