Особняк за ручьем - [10]

Шрифт
Интервал

Гошка не танцует. Разложив на тумбочке детали, он ремонтирует общежитскую радиолу. Ремонтирует он ее давно, так как запасных деталей нет и многое приходится делать вручную. Но он пообещал ребятам, что скоро они будут танцевать под радиолу.

II

Во второй половине дня, как обычно, Гошка начал обход отработанных шурфов.

Один шурф оказался километрах в трех от поселка. Возле чуть приметной тропы, бежавшей по склону сопки, желтела гора глины.

Рядом зияла черная дыра колодца.

Гошка внимательно оглядел шурф, прикидывая, куда заложить заряды, чтобы взрыв весь ушел «в работу». Потом ломиком пробил глубокие скважины и засыпал их мучнисто-белым порошком аммонита. Сунул в порошок детонаторные патрончики с хвостами запального шнура, утрамбовал землю вокруг и поджег от папироски каждый хвост.

Огнепроводный шнур горит сантиметр в секунду. Гошка оставляет хвосты в полтора метра — две с половиной минуты горения. Эти две с половиной минуты он работает с четкостью часового механизма. В строгой очередности, соблюдая равные интервалы, поджигает шнуры, потом подбирает рюкзак, ломик и, мельком оглядевшись, дает два свистка — внимание, взрыв! И неторопливой выверенной походкой идет в укрытие. Сидя в укрытии, он успевает сделать еще пару затяжек — и раздается грохот.

А в этот раз, едва Гошка встал за толстую ель, докуривая папиросу, как сверху, на тропинке, зашелестело. Он выглянул — и похолодел: прямо к шурфу, отстраняя ветви рукой, шагала женщина в опущенной на лоб косынке.

— Куда? — заорал Гошка. — Назад!

Женщина пошла тише. Гошка, весь напрягшись, увидел, как один за другим исчезают в земле бегущие по шнурам дымки.

Рывком скинув рюкзак, он кинулся на тропу. С криком: «Ложись, дура!» — с разбегу толкнул женщину и сам упал рядом.

Земля содрогнулась, и вслед за тугой горячей волной воздуха их накрыло ливнем песка и глины.

Первым опомнился Гошка. Он сел и, покрутив головой, стал отряхиваться.

Потом поднялась женщина, машинально принялась хлопать себя по плечам и бедрам.

— Ушибло, что ли? — спросил грубовато Гошка, взглянув на ее бледное, испуганное лицо.

Та не ответила, дрожащими пальцами стащила косынку, хлопнула ею по коленям.

— Ушибло, что ли? — крикнул Гошка, наклонившись к женщине, и вдруг совсем близко увидел ее глаза с трепещущими ресницами и кровь на губах.

— Что? — опросила она и показала на уши. — Ничего не слышу, оглохла!

«Да это же девчонка! — с удивлением подумал Гошка. — Откуда такая?» Он помог ей встать на ноги. Облизнув разбитые губы, та взялась приводить в порядок прическу. Сейчас следовало наорать на нее, чтобы знала на будущее и не ходила с разинутым ртом, но, сбивая с рукавов еловые иглы, Гошка неожиданно почувствовал, что ругаться ему не хочется.

Домой в поселок они шли вместе.

Так Гошка Коршунов познакомился с мотористкой насосной станции Нюсей Окушко, приехавшей в геологоразведочную партию две недели назад.

III

Название «насосная станция» слишком громко для деревянной будочки, в которой спрятаны насосы, подающие воду буровым вышкам. Стоит будочка на берегу запруженного ручья. От нее к воде тянутся толстые гофрированные трубы, и, когда напор воды почему-либо меняется, трубы вздрагивают и шевелятся, как змеи.

Нюсина обязанность — следить за насосами, регулировать их работу, а в случае крупных неполадок — бежать за дежурным техником: перебой в подаче воды даже на короткое время грозит вышкам серьезной аварией. Но неполадки бывают редко — насосы трудятся исправно. Когда Нюсе надоедает слушать их мерное, меланхоличное всхлипывание, она выходит на берег ручья и садится на камень.

Однажды она по обыкновению сидела так и скучала и ей захотелось, чтобы сюда, на насосную, пришел тот сердитый парнишка, с которым она при таких странных обстоятельствах познакомилась в тайге. И когда Гошка, словно подслушав ее мысли, вдруг появился рядом, Нюся так смутилась, что слезы выступили у нее на глазах. Гошка сделал вид, что ничего не заметил. Он просидел с Нюсей, пока не пришла ее сменщица.

Они стали искать встреч. Если Нюся работала во вторую смену, она днем убегала в тайгу, к Гошке. В поселке вскоре приметили: как только Нюська убегала в тайгу, во взрывах наступала пауза. «Дружат», — говорили тогда в поселке и понимающе хмыкали.

В одну из таких пауз Гошка собрал всю свою отвагу и красноречие и предложил Нюсе пожениться. В ответ девушка заплакала. Гошка струсил и забормотал что-то вроде извинений. Нюся, плача, схватила его за уши и стала целовать.

Потрясенный Гошка не знал, как выразить охватившую его буйную радость. Он сбежал на каменную длинную осыпь, пробил ломиком дыру, зарядил ее аммонитам. Потом дал два свистка и закарабкался наверх, к Нюсе.

Взрыв ахнул на всю окрестность. В небо взлетел столб щебеночной пыли, песка, сбитых листьев; по деревьям защелкали камни. Настоящий фейерверк! На месте взрыва задымилась глубокая воронка.

Гошка охватил Нюсю и поцеловал. С заплаканным лицом, смеясь, она вырвалась. Гошка вынул свисток и дунул в него три раза — отбой!

Это был первый случай в практике взрывника Гошки Коршунова, когда аммонитный заряд был использован им в своих личных интересах…


Еще от автора Владимир Михайлович Мазаев
Танюшка

В сборник включены рассказы сибирских писателей В. Астафьева, В. Афонина, В. Мазаева. В. Распутина, В. Сукачева, Л. Треера, В. Хайрюзова, А. Якубовского, а также молодых авторов о людях, живущих и работающих в Сибири, о ее природе. Различны профессии и общественное положение героев этих рассказов, их нравственно-этическне установки, но все они привносят свои черточки в коллективный портрет нашего современника, человека деятельного, социально активного.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.