Особенности личностного и семейного функционирования родственников наркозависимых - [61]

Так, например, Т. Cermak (1986) приводит переживание выраженной тревоги и нарушение границ в сфере близости и сепарации в качестве одного из ключевых симптомов созависимости. Кроме того, автор отмечает, что для созависимых характеры такие особенности, как тревожные или депрессивные расстройства, гипербдительность, компульсивные расстройства, аддикция, переживание повторяющегося физического или сексуального насилия в анамнезе или настоящем времени, связанные со стрессом болезни. При этом автор подчеркивает наличие преморбидной личностной дисфункциональности созависимых, проявляющееся, например, в необходимости повышать собственную самооценку за счет осуществления контроля над собой и окружающими в трудных жизненных ситуациях.

В то же время J. Orford [et al.] (2010b), объясняя возникновение существующих у родственников наркозависимых личностных особенностей исключительно воздействием хронического стресса, обусловленного болезнью близкого, подчеркивает, что беспокойство (тревога) является центральным элементом переживаний родственников аддиктивных больных.

Следует отметить, что переживание выраженной тревоги характерно не только для родственников аддиктивных больных, но также выявляется и у близких хронически больных, например, у родителей хронически больных детей (Coffey, 2006).

Результаты проведенного исследования совпадают с феноменологическим описанием тревоги у родственников аддиктивных больных, приведенным в работе J. Orford [et al.]. Исследователи отмечают, что тревожные переживания родственников связаны с различными аспектами жизни как самого больного, так и других членов семьи наркозависимого. Описывая специфику переживания тревоги, авторы говорят о том, что родственников больных наркоманией волнует не только количество и форма употребления психоактивных веществ их близкими, но также физическое и психическое здоровье, финансовые проблемы, безопасность, образование, трудности в области социальных достижений наркозависимого. Особо авторы подчеркивают беспокойство о детях, подвергаемых насилию или пренебрежению со стороны наркозависимого члена семьи, отмечая также страх стигматизации, угрожающую семейную атмосферу, конфликты, связанные с деньгами и имуществом, агрессивный характер отношений с наркозависимым у его близких.

Сопоставив результаты нашего исследования с данными J. S. Coffey (2006), можно говорить о том, что у родителей (матерей) хронически больных детей состояние так называемого «постоянного беспокойства», являющееся неотъемлемой частью их повседневной жизни, так же, как и у матерей аддиктов, окрашено гипербдительностью. Сходным образом оно охватывает не только настоящий момент времени, но и проецируется в будущее, затрагивая такие сферы, как влияние болезни на других членов семьи (например, сиблингов больного ребенка), нарушения социального функционирования больного члена семьи.

Для родителей тяжело больных детей, как и для родителей аддиктивных больных, было характерным ожидание/предчувствие худшего. Это переживание у матерей аддиктов часто детерминирует так называемое «провокационное» поведение. Переживание тревоги, проявляющееся в ожидании/предчувствии худшего у матерей тяжело больных детей, также может деструктивно осложняться угнетающим сверхконтролем состояния ребенка, проявляясь в требованиях выполнения чрезмерных гигиенических процедур, сверхжесткого соблюдения режима и т. п.

Сходство эмоциональных переживаний и способов борьбы с тревогой, наблюдаемое у матерей хронически больных детей и матерей взрослых аддиктов, свидетельствует о наличии стрессогенного компонента в происхождении данных феноменов. Иначе говоря, такие ядерные для констатации созависимости проявления, как сверхгенерализованная тревога и явный сверхконтроль поведения не могут быть полностью атрибутированы данному явлению и имеют ярко стрессогенный характер.

Эти данные подтверждают результаты различных исследователей, говорящие о том, что наличие хронических нарушений физического или психического функционирования у ребенка относится к событиям исключительным по своей травмирующей силе для его родителей, а переживаемый ими дистресс часто сопровождается деформацией семейных отношений, нарушением психического и/или физического здоровья, которые, в свою очередь, обусловливают дальнейшую дезадаптацию членов семьи больного (Голубева, 2006; Хазова, Ряжева, 2012; Dumas, Wolf, Fisman, Culligan, 1991; McCubbin M. A., McCub bin H. I., 1988; Hastings [et al.], 2005; Whalen [et al.], 2006; Tunali, Power, 1993). Появление хронически больного ребенка в семье часто приводит к тому, что отношения с ним становятся структурообразующим элементом, опосредуя все семейное взаимодействие. Изменяя дистанцию и ролевые ожидания членов семьи, отношения матери с больным ребенком вплетаются в групповую норму, деформируя всю систему семейных отношений.

Таким образом, существуют сходные тенденции семейного функционирования, а также компоненты субъективного «бремени» у матерей хронически больных детей, вне зависимости от нозологической принадлежности расстройства и возраста больного ребенка.