Особая необходимость - [52]

– Так… – сказал Сенцов. – Где выход? Кто видит выход?

– Я, – сказал Азаров после недолгого молчания. Говорил он неохотно, словно сам у себя с трудом вырывал каждое слово. – Я вам рассказывал о каютах и оранжерее. Я все-таки установил: там кислородная атмосфера. Там можно жить. Значит, можно и переселиться туда. Оттуда до неизученных частей Деймоса гораздо ближе…

– Ну, – спросил Сенцов, – выводы?

– Что же, – сказал Раин. – Переселимся. Только давайте, умоляю, начнем что-нибудь делать…

– Переносить! – сказал Сенцов, и это была уже команда.

Принялись за работу. Все спасенное из своей земной ракеты пришлось теперь уносить далеко, в самый верх звездолета. Это было нелегкое дело, и космонавтам довелось возвращаться много раз, пока почти все не было перенесено.

Но тут все почувствовали, что больше не в силах сделать ни шагу. Усталость валила с ног. Пятеро сидели в одной каюте, и ни у кого не хватило сил, чтобы первому подняться, взвалить на плечи последний груз. Невыносимо тяжелым казался всякий предмет, который приходилось выносить из ракеты. С каждым баллоном кислорода, с каждым мешком воды надежды улететь оставалось все меньше, а хотелось сохранить хоть остатки ее.

– Слушай, – сказал наконец Раин. – Ну переночуем здесь. Завтра с утра сразу все заберем. Не решает же эта ночь…

– Что ж, переночуем, – разрешил Сенцов. – Утро вечера мудренее, если даже это условное утро. Все устали. Приказываю всем разойтись по каютам и спать.

– С удовольствием, – сказал Коробов. – А как насчет сна – специальные приказания будут?

– Увидеть во сне способ спасения, – усмехнулся Раин.

– Его только во сне и увидишь, – пробормотал Коробов и первым вышел.

– Я бы предпочел увидеть не что-нибудь, а кого-нибудь, – задумчиво проговорил Калве.

– Достойное желание, – оценил Сенцов. – Ну, может быть, и так…

Он задержал выходившего последним Азарова:

– Ты… не устал?

Он смотрел на Азарова так, словно хотел заглянуть в самую душу.

– Нет, – ответил пилот. – Думаю, что еще несколько дней… не устану.

15

В эту ночь Сенцову не спалось. Одолевали мысли, тревожные и путаные.

Будь эта ракета построена людьми Земли, можно бы рискнуть. Человек всегда в конце концов разберется в том, что придумал другой человек. Но эту ракету строили существа неизвестные. А при изучении их техники огромное значение имело все: быстрота их реакции, физические возможности… Ведь угадать немыслимо… Предположим, у них управление кораблем на биотоках! Вот мы и бессильны… Если даже сумеем вылететь, то будем болтаться в пустоте до конца дней. Так никого не спасешь… Нет, уж лучше ждать здесь.

Да, а ждать здесь – значит наверняка не спасти. Пусть одного, но не спасти. Догадаться было легко, спасти трудно. Достаточно, оказалось, заметить, как из лежащей в командирской каюте аптечки исчезают лекарства – химические средства от лучевой болезни. Но ведь это – лишь отсрочка, он и сам знает, что при таком поражении эти средства не спасут… Разбил дозиметр, чудак… Ну и что?

Разобраться оказалось проще простого: в «марсианском», непроницаемом для излучения, скафандре сходить в тот коридор, замерить интенсивность излучения и увидеть следы. Следы на полу. Они ясно рассказали: нет, Азаров не отступил, как уверял всех, а зашел еще и внутрь. Скрывал… Что же, это – достойно. И вот получается, что недостойным оказался командир?.. Итак, лететь? Да, самое лучшее. Но как лететь? Если бы лететь с ним мог он один – да! Сегодня же! Но их еще трое… – Сенцов прижал руку к вискам, так колотилась в них кровь. – Не спасти одного – низко. Так. Но пожертвовать еще тремя? Это не низко? Если бы хоть одно, хоть косвенное доказательство того, что риск оправдан. Иначе, остается только ждать помощи с Земли. Пусть везут хирурга, консервированный костный мозг… Сообщить на Землю, это гораздо вернее. И почему вся эта ответственность – на одного? Нет, правильно: на одного…

…Все-таки он незаметно уснул, забылся. Сквозь сон Сенцову показалось, будто кто-то зовет его. С трудом он приоткрыл глаза, но, сколько ни вслушивался, ни одного шороха не повторилось в каюте. Во всей ракете царила мертвая космическая тишина.

И, однако, ощущение было такое, будто зов ему не почудился.

Сенцов поднялся и вышел из каюты, чтобы походить по коридору, успокоиться. Длинный, ровно освещенный пустынный коридор уже несколько раз помогал ему сосредоточиться, прийти в себя, овладеть мыслями.

Правильно ли решает он, командир? Не упущена ли какая-то возможность?

Правильно, решил он еще раз. И больше о полете думать не стоит. Связь и хирург – вот выход. В оранжерее есть кислород, может быть, даже и растения удастся использовать для еды. Искать связь. Будет связь – будет хирург на том корабле, что сейчас уже готовится к старту. Будет хирург – и будет, будет еще Виктор командиром…

Он снова вернулся в каюту, уже привычно улегся на воздух. Дремота все ближе подступала к нему, и вдруг он снова услышал чей-то голос.

Да, это был тот же самый голос… Женский – низкий, чуть вибрирующий, полный какой-то мягкой теплоты… Он легко и мелодично произносил непонятные слова, и казалось – женщина чем-то взволнована, настойчиво просит о чем-то дорогом, очень важном… Или же она что-то объясняет ему? Голос иногда повышался, дрожал и снова ласкал слух радостными переливами…