Основы истинной науки - I - [67]

Никакая страна не в состоянии дать образование всем желающим его получить - на это не достанет её годового бюджета, а потому число учеников, обучающихся во всех школах и университетах каждой страны, в большинстве случаев ограничивается известным количеством, которое определяется в зависимости от числа необходимых чиновников, учителей, офицеров и вообще служащих в самой стране.

Кроме действительного желания просвещения, в эти учебные заведения часто загоняет учеников нужда и необходимость доставать себе занятие и пропитание для всей предстоящей жизни. А там, где замешиваются вопросы нужды, холода и голода, может ли человек поручиться за чистоту своих намерений?

В этих заведениях, конечно, существуют своего рода строгости и взыскания. Они заботятся о том, чтобы оканчивающие курс были достойны того. Но им всё равно - окончит ли в них Сидор или Карп, а потому, если Сидор плохо учится, то его выгоняют и берут Карпа на его место; и никому дела нет, где этот несчастный, малоспособный Сидор кончит своё образование, и будет ли он вообще учиться - также никого не интересует.

Вот причина, отчего мы назвали второй и четвёртый периоды свободными, а первый и третий - периодами нравственного насилия и обратили внимание читателя на то, что обоим периодам усиленного умственного развития предшествовали периоды строжайшей нравственной дисциплины, и что периоды нравственного воспитания были раз, по крайней мере, в 5 длиннее, чем периоды образования. Это было первое сходство.

II. Второе сходство заключается в том, что, как в первом, так и третьем периодах, после того, как общество начинало интересоваться научными вопросами и мировыми открытиями великих учёных, для него, кроме авторитета религии, являлся ещё другой авторитет науки. Согласить требования этих двух авторитетов общество никогда не могло. Оно никогда не умело держаться вполне необходимой середины, позволяющей человеку пользоваться преимуществами обеих сторон. Видя прежнюю над собой власть духовенства значительно ослабленной, вследствие веяния времени, оно старалось совершенно отделиться от него и переносило всё своё почитание на научные знания.

III. Третье сходство заключается в том, что как общество, так и его учителя и профессора никогда не могли дойти до той глубины мышления, которой владели великие мастера науки, и стать на то мировоззрение, на котором стояли сами авторы и создатели этих философских систем и научных теорий; а потому системы эти и теории передавались обществу совершенно в другом свете, значительно измененные, вследствие чего те же самые данные, которые приводили самого автора системы к одним заключениям и заставляли видеть в них новые подтверждение славы Божией, - доводили общество до совершенно противоположных убеждений и утверждали в нём материализм и атеизм.

Подробное доказательство этого странного явления будет помещено ниже.

IV. Четвёртое сходство заключается в том, что чем возвышеннее была философская система, чем более приближала она человека к Божественной истине, тем менее она понималась и тем менее имела она последователей. Наоборот, чем легче была система, чем более была она поверхностна и менее удалялась от видимого мира, тем более имела она последователей. Самое большое число последователей, как во второй, так и в четвёртый период, имел эпикуреизм, который поощрял развращённые вкусы тщеславного человечества, не корил пороки и потакал изнеженности и сластолюбию. Он учил, что в жизни следует выше всего ставить своё собственное счастье; что вся жизнь состоит в вечном стремлении духа к счастью, довольству и добродетели. Он отвергал влияние Богов на мир, не признавал загробной жизни, старался вдохнуть в учеников своих жажду к мудрости, умеренность, твёрдость духа и удаление от публичных обязанностей.

Такая лёгкая и приятная форма философии, позволяющая предаваться со всем пылом своим страстям, после той нравственной дисциплины, к которой обязывали религии, не могла не нравиться порочному человеку. И как только власть религии ослабевала, люди видели, что они предоставлены своему произволу и своей собственной свободной воле и что есть возможность заменить католицизм со всеми его обязательными правилами и стеснениями эпикуреизмом, - то они не замедлили это исполнить, что совершенно естественно.

V. Поразительное сходство видим мы в последовательном ходе развития мысли и философии и в форме суждения в течение каждого из этих двух периодов.

Люди могут быть более или менее образованы, знания их природы могут у одних быть несравненно выше и обширнее, чем у других, но сила и глубина их суждения, зависящая от внутреннего их развития, устанавливает всё одни и те же формы суждения.

Достойно положительно удивления, что, несмотря на то, что четвёртый период имел больший запас научных данных, больше средств к распознанию истины и изучению природы, к личному самоусовершенствованию, однако он не создал ни одной новой формы философии, ибо каждая форма суждения имеет уже своих одинаково достойных представителей в древности.

Не вдаваясь в разные переходные и смешанные формы философии, надо сказать, что древний мир выработал шесть основных форм суждения, а именно: