Основатели США: исторические портреты - [53]

Когда Мэдисон прибыл в Континентальный конгресс, между штатами велась изнурительная тяжба из-за условий вступления их в общеамериканский союз. В 1777 г. в проекте «Статей конфедерации», предложенном на рассмотрение штатам, был тщательно оговорен суверенитет их правительств во всех важных сферах социально-экономической и политической деятельности. Такая схема союза удовлетворяла патриотов, и только одно, но очень важное положение проекта о закреплении за властями штатов права распоряжаться своими землями, как они были определены колониальными актами, вызвало серьезнейшие споры между ними.

Свое мнение по этому вопросу выразили так называемые безземельные штаты, границы которых, согласно колониальным статусам, были четко определены и которые благодаря указанному положению «Статей конфедерации» лишались доступа к огромному массиву «свободных» земель запада. Особую строптивость проявили законодатели Мэрилэнда, отказавшиеся ратифицировать «Статьи конфедерации» до тех пор, пока право собственности на незанятые земли запада не будет передано Континентальному конгрессу. Мэрилэнду и другим «безземельным» штатам противостояли «земельные» штаты во главе с Виргинией и Нью-Йорком, территории которых в колониальную пору не были зафиксированы и которые притязали теперь на западные земли вплоть до Тихоокеанского побережья.

Требования «безземельных» штатов, воплотившись в законе, создали бы очень важное условие укрепления американского национального государства. Но законодатели этих штатов сами отнюдь не руководствовались высокими «национальными» соображениями. Использовав все возможности для получения нужной информации, Мэдисон убедительно показал членам конгресса, что за спинами мэрилэндскнх политических мужей стояли лоббисты трех частных земельных компаний, которые приобрели за бесценок громадные территории у индейцев и которые в случае передачи Континентальному конгрессу западного земельного фонда тут же предъявили бы ему свои купчие.

Земельные спекулянты и усердно бравшие из их рук взятки мэрилэндские законодатели сделали все возможное, чтобы, напротив, очернить виргинцев. Они призвали на помощь «глас народа»: в Континентальный конгресс градом посыпались инструкции от жителей западных графств Мэрилэнда, призывающие разрушить монопольные притязания Виргинии и других «земельных» штатов. Они привлекли для защиты своего дела Б. Франклина (он к тому же сам был участником одной из земельных компаний) и сумели нанять несравненное перо прозябавшего в нищете глашатая американской революции Т. Пейна[135]. В результате развернутого земельными компаниями пропагандистского наступления корыстные мотивы Виргинии были изобличены в полной мере. Было показано, что в то время как патриоты всех штатов сообща проливали кровь на полях сражений, алчные виргинские плантаторы грубо попирали «общее благо» и стремились лишь извлечь для себя выгоду из провозглашенной независимости. В разоблачениях земельными компаниями мотивов виргинцев заключалось не меньше истины, чем в разоблачении виргинцами «безземельных» штатов.

Мэдисон призывал своих сограждан не уступать мэрилэндцам. Ему пришлась по душе идея образовать конфедерацию из 12 штатов, т. е. без строптивого Мэрилэнда. Позиции Виргинии, однако, пошатнулись, когда нью-йоркцы в 1779 г. отказались от претензий на западные территории. Южане пошли на маневр: они согласились передать Континентальному конгрессу право распоряжаться своими западными территориями при условии, что купчие на эти земли, принадлежавшие их согражданам-плантаторам будут сохранены, а купчие, находившиеся в руках земельных спекулянтов других штатов, — аннулированы. Конгресс и Мэрилэнд ответили согласием, и союз между штатами обрел правовую форму на пятом году независимости.

Но как только «Статьи конфедерации» вступили в силу, «безземельные» штаты во главе с Мэрилэндом заявили о непризнании незаконных и абсурдных, с их точки зрения, условий отказа Виргинии от западных земель. Мэдисон, блеснув ученостью, тут же объявил вероломную акцию мэрилэндцев самым вопиющим нарушением «аграрной справедливости со времен братьев Гракхов», В посланиях законодателям своего штата он требовал ни под каким видом не отказываться от оговоренных условий виргинского «дара» и, указывая, что «нынешний союз вряд ли надолго переживет окончание войны», прозрачно намекал на необходимость позаботиться поэтому в первую очередь о собственной выгоде[136].

Местнические мотивы Мэдисона проявились и в его отношении к финансовой политике конгресса. В 1781 г. конгресс назначил главой созданного финансового ведомства пенсильванского банкира Роберта Морриса, полагая, что он, сумев больше всех обогатиться в годы войны, сможет лучше других поправить и экономические дела конгресса. Р. Моррис потребовал для себя диктаторских полномочий в экономической политике и выдвинул широкую преобразовательную программу.

Первым делом он предложил наделить конгресс правом сбора 5 % ввозной пошлины: пополнить государственную казну в соответствии со «Статьями конфедерации», на основе добровольных взносов штатов оказалось невозможно, она была пуста, а предстояло оплатить многомиллионные займы иностранных держав и рассчитаться на чуть меньшую сумму с собственной армией. Эту меру Мэдисон поддержал, ибо она была единственным способом спасти правительство от финансового банкротства. Но когда Моррис предложил создать под эгидой центрального правительства Национальный банк с целью упорядочения валютно-кредитных операций в стране, Мэдисон и другие южане решительно заявили о незаконности этой меры. Национальный банк под опекой Континентального конгресса они воспринимали прежде всего как средство создания финансовой монополии для обогащения северо-восточных банкиров и купцов.