Османец - [204]

— Я должен быть впереди и все должны это видеть, — объявил дон Хуан. — Держать ритм!

Он находился на подъёме, ощущал прилив энтузиазма в предвкушении победы. На траверзе мыса Скорфа находилась эскадра Дориа, за ней следовал остальной флот. Впереди были открытые воды пролива Патраикос, виднелся северный берег Пелопоннеса, затерянный в утренней дымке.

Когда суда огибали материк, Хоквуд заметил сигналы на мачте флагмана Дориа «Капитан».

— Корабли в поле зрения, — сказал он. — Эй, на мачте! — проревел он.

— Два паруса к востоку, — отозвался кто-то.

— Три, четыре, шесть, восемь, — прокричали с мачты.

Энтони прищурился, вглядываясь в мерцание на горизонте, когда солнце пригрозило подняться над горами, окружающими пролив. «Восемь, — подумал он, — десять. Пятьдесят, сотня, две, три...»

— Это Али-паша и турецкий флот, — сказал Энтони. — Это день, которого мы ждали.

«День, которого я ждал, — подумал Энтони, — целых десять лет. Но только теперь я на другой стороне».

— Залп, капитан! Дай сигнал: враг в поле зрения! — прокричал дон Хуан.

Глава 22 БИТВА

Энтони забрался высоко в такелаж, чтобы разглядеть приближающийся флот. Его предположения оправдались. Али Монизиндаде разделил корабли на три эскадры и держался ближе к северному берегу пролива, защищая один из флангов.

По вымпелам Энтони определил, что северная эскадра, самая маленькая, но насчитывающая более пятидесяти судов, находилась под командованием Широччо-паши.

Флагман Али Монизиндаде находился в центральной эскадре, приблизительно вдвое превышающей фланговую. Недалеко от флагмана Энтони различил вымпел Пертав-паши.

Левый фланг, такой же численности, как и центральный, нёс вымпел Улуч-Али. Дон Хуан приказал поднять вымпел Священной лиги, тем самым сигнализируя всем эскадрам занять позиции. Всем командирам было велено собраться на борту флагмана для заключительного совещания.

Наступал рассвет.

План сражения остался в основном без изменений, за исключением действий левого крыла. Галеры должны подойти к берегу для сражения с Широччо-пашой, командовать будет Барбариго. Виньеро оставался в центральной эскадре слева от флагмана. Колонна на папском флагмане занял позицию справа от «Реала».

Тем временем капитаны собрали матросов на завтрак. По окончании совещания дон Хуан побывал на каждом корабле. Когда он ступал на переднюю палубу, его приветствовал хор голосов; доспехи главнокомандующего сверкали в лучах восходящего солнца.

От представшей взору картины Энтони воспрял духом.

По возвращении флагмана на исходную позицию состоялся молебен. Все христиане, надев доспехи, преклонились на палубах, чтобы поговорить с Богом прежде, чем отдать свои жизни в его руки.

Энтони смотрел на них с восхищением. Он облачился в испанскую кирасу и морион, но отказался от папиры в пользу верного меча и с ещё большим удовольствием оставил бы себе турецкую саблю. Внешне он стал похож на испанца или венецианца, но в действительности он был совсем другим.

Халил, так же в испанском облачении, с трепетом смотрел на христиан, стоявших на коленях.

Во время молитвы Энтони и Халил не отрываясь смотрели на турок, появившихся в заливе. Они двигались огромным полукругом. Приближаясь, они начинали выстраиваться в линию. По-видимому, турки пришли в смятение, увидев четыре огромных галеаса впереди христианских эскадр. К сожалению, ещё два галеаса до сих пор не появились.

И всё же турки приближались, их кличи доносил лёгкий ветерок.

Около десяти утра христиане поднялись с колен. Лучи солнца играли на их доспехах, и казалось, что на каждой галере одновременно зажглись сотни свечей.

Теперь надо было решить тактические вопросы. Левый фланг (венецианцы) держал более учащённый по сравнению с остальным флотом ритм и медленно двигался вперёд, однако не приближаясь к берегу. Очевидно, Барбариго застрял на мелководье.

Широччо-паша, действуя по приказу или по собственной инициативе, также участил ритм и быстро двигался навстречу венецианцам. Дои Хуан незамедлительно приказал увеличить скорость своей эскадры и вышел на траверз левого крыла.

Левое крыло турок укрепило свои силы так, чтобы увеличить угрозу охвата правого крыла христиан. Дориа заметил это движение, и теперь его эскадра направилась вслед за турками.

Энтони кусал губы. Действия Дориа открывали брешь в линии христиан. Но вызывать маркиза Санта-Крус пока не стоило — никто не мог сказать, не потребуются ли резервные силы где-нибудь в другом месте.

В половине одиннадцатого эскадра Широччо приблизилась на расстояние обстрела галеасов Барбариго, и прогремели первые выстрелы. Дым поднялся в воздух. Точный прицел и сила выстрелов сделали своё дело, некоторые турецкие галеры были полностью выведены из строя, их вёсла разломались как спички, а мачты упали как подрезанные. Остальные галеры взяли вправо и направились к берегу.

Их намерения были очевидны: обойти венецианцев с фланга. Дон Хуан, наблюдая, потянул в задумчивости бороду — центр всё ещё был не задействован.

— Барбариго — замечательный военный моряк, — обнадёживающе сказал Энтони.

Венецианский адмирал уверенно развернул свои корабли навстречу угрозе, правильно рассудив, что, пока турецкие суда остаются на плаву, с его галерами ничего не случится. У берега завязался жестокий рукопашный бои...