Османец - [177]

— Мы обстреляли стены города по верху и готовили последний штурм, когда граф Эриний, командовавший гарнизоном, опередил нас. Он повёл всех своих людей, даже женщин, в атаку. Это было самое невероятное из того, что я когда-либо видел.

— Атака была удачной?

— Нет, мы убили всех, — мрачно улыбнулся Сокуллу. — Но этот негодяй подготовил нам сюрприз. Мои люди зашли в город в поисках добычи и рабов. Но Эриний установил запал в пороховом складе, и тот взорвался. Несколько сотен моих людей погибли. Теперь, если мы отступим, венгры начнут кричать о победе. Но мы поступим по-другому: мы придём снова, когда наведём порядок в собственном доме.

Энтони продолжал смотреть на мёртвого человека.

— Когда это произошло?

— Три ночи назад. Перед той самой самоубийственной атакой Эриния. Падишах умер во сне. На мгновение он проснулся, вскрикнул и затем умер. Сердце остановилось. Он прожил довольно долго.

— Ты считаешь, что сможешь вернуться в Истанбул с мёртвым человеком во главе армии?

— Почему бы и нет? — Сокуллу пожал плечами. — Через час после смерти его тело уже забальзамировали.

— Ты думаешь, что эти люди не расскажут о случившемся?

— Если только дьяволу, Хоук-паша. — Сокуллу снова мрачно ухмыльнулся. — Они уже на пути к его пылающим вратам.

— И всё же ты решил довериться мне без особой необходимости?

— О нет, Энтони, по необходимости. Последнее время ты был близок Сулейману как никто другой. Если бы кто-либо мог определить, что султан мёртв, так это был бы ты. Кроме того, разве мы не союзники? Ведь мы уже не раз выясняли, что нам многое надо будет сделать после смерти Сулеймана...

Энтони посмотрел на Сокуллу:

— Я не поддержу предательства.

— И я только что говорил об этом. Ты обвинишь меня?

— Нет, Мехмед. — Энтони покачал головой. — Соблазн слишком велик. Я считаю, что ты поступил правильно и что в интересах империи нам надо возвращаться в Истанбул с живым падишахом. Но как только мы доберёмся туда, присягнём Селиму.

Сокуллу оценивающе смотрел на него несколько секунд, затем ещё раз пожал плечами.

— Раз мы союзники, Энтони, я должен подчиниться твоей воле. Разреши мне, однако, молиться Аллаху, что ни один из нас не пожалеет о твоей верности.

Никогда нельзя было понять, что у Сокуллу на уме. Энтони думал, что везир — самый хитрый из всех, кого он встречал, особенно по сравнению с прямолинейностью его предшествующего наставника Драгу та.

«Драгут! — подумал Энтони. — Ему немедленно нужно сообщить о случившемся, он может понадобиться».

Сокуллу играл свою роль безукоризненно.

— Уже слишком поздно, — сказал он военачальникам. — Вскоре пойдут зимние дожди, и эта равнина станет грязным месивом. Возможно, вы не помните возвращения из Вены в 1532 году. Мой отец был там, и дед Хоук-паши командовал армией.

— Мой дед умер прежде, чем я родился, — сказал Энтони. — Но отец рассказал мне об ужасах того отступления.

Это была ложь. Энтони был недостаточно взрослым, чтобы обсуждать с отцом военные походы. Но это была ложь во спасение. Когда пашам сказали, что таков приказ султана, военачальники подчинились воле везира.

— У падишаха жар, — объяснил Сокуллу. — Он не может обратиться к вам сам. И по этой причине тоже нужно уходить из этого гиблого места.

Янычары, однако, заворчали. Они не привыкли покидать поле битвы после победы, они всегда двигались вперёд. Но их командир также помнил трудности отступления от Вены.

Возвращение домой началось и должно было занять несколько месяцев.

— Я должен командовать флотом, — сказал Хоквуд.

— Пошли им приказ двигаться к морю и взять курс на Истанбул. Тебе лучше остаться здесь, на твёрдой земле. Один из нас должен поехать вперёд и рассказать султану о том, что произошло. Конечно, под строгим секретом. Предполагаю, что лучше это сделать мне?

Они переглянулись.

У меня нет опыта командования армией, Мехмед. А вдруг кто-нибудь из военачальников будет настаивать на разговоре с падишахом?

— К тому же ты не доверяешь мне? — заметил Сокуллу, поглаживая бороду.

— Я должен доверять тебе, — сказал Энтони, — так как мы теперь повязаны. Я просто думаю о том, что для нас лучше.

— Я верю тебе, Хоук-паша. Ты поедешь вперёд и расскажешь обо всём Селиму. Помни, что и наши жизни, и наши судьбы едут вместе с тобой.

«И не только жизни и судьбы», — подумал Энтони, когда с Халилом и небольшим эскортом он поехал впереди армии: он очень любил тех, кто ждал его во дворце Хоуков.

Они переправлялись через Дунай у Белграда. Их тепло встречал бейлербей, жаждущий новостей о ходе кампании.

— Падишах ищет место, где расквартировать армию на зиму, — сказал Хоквуд. — Поэтому я тороплюсь.

— Можно остановиться в Белграде, — немного натянуто откликнулся бейлербей, вынужденный сделать это предложение. Он прекрасно понимал, что шесть месяцев, в течение которых придётся кормить сотни тысяч солдат, полностью разорят его владения.

— Будь уверен, я сообщу о твоём приглашении падишаху, — сказал Хоквуд.

Из Белграда он отправился в Софию, из Софии в Адрианополь, везде рассказывая одну и ту же историю. Через неделю после остановки в Адрианополе Энтони прибыл в Истанбул.

— Я принёс новости от султана... наивысшей секретности, мой господин принц, — сказал Энтони, кланяясь Селиму.