Ослепительный нож - [26]

- Под державой клятвопреступника государству не быть счастливу, - с неменьшим пылом произнёс Иван Дмитрич.

Карета остановилась.

- Мы дома? - обрадовалась боярышня.

- Нет, - сказал Иван Дмитрич. - Я заблаговременно приказал стать у Ховринского двора, возле церкви Воздвиженья. Взойдём вместе. Хочу поставить свечу.

- Хочешь испросить Божьего благословения на отчаянный свой поступок? - спросила дочь, выходя следом за отцом из кареты.

Иван Дмитрич промолчал.

- Я останусь на Москве, в нашем доме, - заявила она решительно и прибавила, дабы смягчить невиданное ослушание: - Приложу старания сберечь дом.

- Ты выйдешь за Василия. Не Васильевича, а Юрьевича, - нежданно объявил отец.

- За Косого? - задохнулась Всеволожа.

Боярин, подав милостыню, задержался в храмовом притворе и угрюмо молвил дочери:

- Не за Косого, а за Василья Юрьича. Моё решенье несовратно!

Взяв в ящике свечу, он медленно прошествовал на середину храма, стал пред аналоем, приложился к праздничной иконе и…

Евфимия увидела: отец ставит свечку комлем вверх - и ужаснулась. Это же обидящая свеча! От Акилины Гавриловны узнала: обидящая свеча ставится от обиженного на погибель обидевшему. До чего безрассуден гнев отца! Ей представился Василиус в гробу. Потом - Витовтовна в гробу. А на великокняжеском столе… Ведь Юрий Дмитрич уже стар. А кто за ним? Василий Юрьевич Косой, согласно старшинству? О, Боже!

Слава Создателю, она запомнила молитву от обидящей свечи. Следом за отцом к иконе приложилась, осенилась крестным знамением и, когда он отошёл, мысленно обратилась к Богу:

- На зло молящему несть услышания! - Повторила трижды: - На зло молящему несть услышания! На зло молящему несть услышания!..

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

Золотой источень с чёрными концами. Первое падение с трона. Убийство в Набережных сенях. Пчелы - за маткою. Беззенотный. Похищенница.

1

Суета с ног на голову опрокинула двор и дом боярина Всеволожа. Решил Иван Дмитрич, «нынче же сберемся», и не отступил. Конюший Увар ладил четверню под карету и верховых под хозяина с обережью. Дворский Елентей носился как угорелый, с красного верху да в чёрный низ, рыскал по медушам, погребницам, чуланам, готовил в дорогу и снедь, и рухлядь. У кухарей - дым коромыслом. У горничных девок - увязка коробьев. Лишь воротник Изот спокойно стоял у башенных, кладенных из ожиганного кирпича ворот, а глаза - настороже, чтоб никто чужой носа не просунул в калитку. И ещё спокойно отдыхала у себя в одрине младшая дочь боярина Евфимия. Хотя у неё мысль тоже настороже: вот войдёт отец!

Он вошёл, вскинул седые брови, повёл взором.

- Не готова?

Евфимия оторвалась от книги, встала с лавки, развела руками.

- Не готовлюсь. Всеволожский погрозил пальцем.

- Применить ли силу? Или своей волей образумишься?

Евфимия взяла руки отца, сжала его пальцы.

- Батюшка любезный! Ну присядь со мною на дорожку. Ну давай ещё раз пособоруем. Без ложных чувств, разумно, как в лучшие, приятнейшие наши дни.

Боярин с дочерью уселся нехотя.

- Обо всём переговорено. Твоё упрямство вылечится временем.

Евфимия обняла отца, уткнулась в благовонные его седины. Речь её потекла ровно, будто бы она урок отцовский отвечала. Выученный назубок.

- Месть, батюшка, тобой задуманная, против тебя же обернётся. Ты будешь поражён.

- Чем поражён? - не понял Всеволожский.

- Не чем, а кем, - поправила Евфимия. - И не Василиусом, он ещё не в силе. И не Витовтовной, в ней много зла и мало толку. Ты будешь поражён Москвой, её боярством. Сам посуди, снесут ли Патрикеевы - князь Юрий, сын его Иван и Ряполовские - Семён, Дмитрий, Лобан Андрей, и Палецкие-Пестрые, и Оболенские, и Кошкины с Сорокоумовыми, Плещеевыми, Акинфовыми и прочими, и прочими, чтобы их первые места заняли бояре Юрия Дмитрича, тот же Глеб Семёнович, Данило Чешко, Яков Жестков, Семён Морозов? А к ним ещё Шемяка приведёт своих, Косой своих…

- Московским время потесниться, - поник главою Иван Дмитрич.

- Не потеснятся, - возразила дочь. - Сражаться будут, аки львы. А с ними и купечество, и весь посадский люд, не терпящий сторонних пришлецов.

- Смирятся, - заключил боярин. - С князем Юрием придут не только галичане, а и вятчане, и костромичи, и тверичи, и угличане.

- Брат ца брата? - в ужасе воскликнула Евфимия.

- Не надобно таких высокопарных слов, - встал Всеволожский. - Не превращай простого в сложное. Клятвопреступник будет свержен. А боярство здешнее, погрязшее в придворной лести и круговой поруке, мне не преграда. При моём бесчестии никто из них не проронил ни слова.

- Стало быть, твоя обида выше покоя государства? - произнося эти слова, Евфимия хваталась за последнюю соломинку.

- Сейчас не время суемудрию, - насупился боярин. - Время делу. Верь в наш успех и следуй за отцом…

- …и стань женой Васёныша Косого, - попробовала дочь изобразить отцовский голос.

Иван Дмитрич улыбнулся.

- Кощунья! - Взяв дочь за плечи, поднял с лавки. - Хватит скоморошествовать. Сбирайся вборзе. Жена Василия Юрьича, считай, невдолге - великая княгиня. Так-то!

Дочь внезапно посуровела.

- Нет, я не еду, батюшка.

- Ты едешь! - крикнул Иван Дмитрич. - Велю связать, силком втолкнуть в карету… Пола-агья! - раскатился его бас по всему дому. Сенная девушка вбежала, будто стояла за дверьми. - Сбирай боярышню немедля… Анисья! - раздался новый зов. Пришла вдовая княгиня. - Следи, чтобы упрямица, не мешкая, была готова.