Ослепительный цвет будущего - [96]

Он смотрит вниз на букет красных перьев у меня в руке, и его рот растягивается в напряженную линию.

– Ты в порядке?

Какой-то неправильный звук. Тихий короткий щелчок.

Я понимаю: через окна внутрь должен проникать свет, но его нет. Гостиная черна, как полночь.

Лишь из-за угла в комнату проникает единственная полоска света. Ее хватает, чтобы я увидела, как блестят и искажаются оконные стекла. Я быстро моргаю, чтобы прояснить зрение, но все же моему мозгу требуется довольно много времени, чтобы обработать увиденное.

Окна. Они тают.

Они скользят вниз по стенам, и жидкое стекло превращается в черные чернила. Они капают на пол и стекаются в мою сторону, водянистые и быстрые. Я отскакиваю, ударяясь плечом в стену. Раздается сокрушительный звук. Стена трескается еще на миллион кусочков. Из разломов сочатся новые чернила и стекают вниз, присоединяясь к луже на полу.

Из моей руки выскальзывает перышко и медленно переворачивается в воздухе, прежде чем опуститься в чернильную темноту. Перо шипит и осыпается, превращаясь в пепел, а затем исчезает. Инстинкт подсказывает мне: нельзя прикасаться к жидкой черноте.

Смерть моей матери просочилась в ковер, в деревянные половицы. Покончив со спальней, она взялась за весь дом, а потом переключилась на меня. Она пропитала мои волосы, кожу и кости, проникла сквозь череп, глубоко в мозг. А теперь везде оставляет пятна, капая своей чернотой на остальной мир.

– Ли? – произносит отец.

– Давай, – говорю ему я и смотрю на бабушку с дедушкой, сидящих за столом. – Уайпо, Уайгон. Скажи им, чтобы тоже пришли.

– Куда пришли? – спрашивает папа.

Когда я прохожу мимо кухни, точно такая же темнота заливает плитку, стекает вниз по шкафам, хлещет из ящиков. Такое чувство, что чернила ощущают мое присутствие; они ползут в мою сторону.

– Бегите! – кричу я.

Никто не шевелится.

– Ну же, – говорю я, слегка подталкивая дедушку локтем и хватая Уайпо за запястье.

Бабушка с дедушкой двигаются так медленно, что, кажется, у меня сейчас случится сердечный приступ. Мы идем по коридору и оказываемся у меня в комнате. Все это время чернила следуют за нами. Я не знаю, сколько у нас осталось времени, но в мгновение, когда я захлопываю дверь, чернота подкрадывается к самому порогу.

– Ли, что ты делаешь?

Единственное, что мне пришло в голову. Все, что я смогла придумать, чтобы остановить трещины.

Я беру спичку, зажигаю последнюю палочку благовоний, прикасаюсь ее кончиком-светлячком к горсти перьев и смотрю, как они загораются.

94 Дым и воспоминания

Взрыв черного дыма. Все вокруг скачет и переворачивается, затем начинает кружиться. Мы – в ловушке шторма, циклона пепла и пекла. Все гораздо хуже, чем тогда, когда я подожгла благовония с Уайпо. Все исчезло. Нет ни комнаты, ни двери. Только мы четверо – и темнота; нас обволакивают клубы черного дыма, обжигая глаза, заполняя легкие.

Мы летим сквозь темноту. Мы прорезаем крыльями свет. Воздух вокруг превращается сначала в лед, затем в огонь.

Все начинается с шепотков: тех же, что впервые подозвали меня к благовониям. Самые незаметные, самые тихие из голосов. Громкость их нарастает, будто кто-то поворачивает колесико усилителя. Я узнаю их: моя мать, сияющая и звонкая, словно колокольчик, разговаривает со своим учеником. Мой отец напевает смешные песенки, которые я не слышала лет десять. Тихий смех Уайпо. Люди, которых я знаю только из чужих воспоминаний. Уайгон и глубокие ноты его голоса. Округлые и радостные интонации Цзинлинь.

Голоса окутывают нас, как мягкие одеяла.

А потом мы оказываемся по другую сторону бури. Она вскидывает нас ввысь, и я отрываюсь от остальных.

– Пап? – зову я, но кругом – лишь вакуум, вмиг всасывающий мой голос.

В одиночестве я опускаюсь за стол, накрытый белой скатертью и уставленный едой. Более молодые Уайгон и Уайпо сидят там же вместе с Цзинлинь. Это дорогой ресторан, полностью забитый посетителями. Никто из них не ест. Воспоминание сильно пахнет цветами.

– Как долго ты знаешь? – говорит Уайпо; ее голос суров.

– Несколько недель, – вздыхает Цзинлинь.

– Почему ты нам сразу не рассказала? – требовательно спрашивает Уайгон. Его пальцы так крепко обхватили чашку, что я вижу, как на тыльной стороне его руки выступают сухожилия.

Цзинлинь качает головой.

– Я не думала, что там есть о чем беспокоиться.

– А сейчас, значит, ты беспокоишься? – вопрошает Уайпо.

– Я не уверена, что он ей подходит, – медленно произносит Цзинлинь. – Мы должны были созвониться, но она так и не взяла трубку. И вообще не отвечала уже четыре дня. – В ее словах отчетливо звучит боль, натягивая тембр ее голоса до предела. – На нее это не похоже. Раньше мы разговаривали каждый день, а когда наконец созвонились… она ушла от темы. Мне кажется, он плохо на нее влияет.

– Она сказала тебе, что все время гуляет с этим своим тайным американским парнем? – настойчиво спрашивает Уайпо.

– Да.

– Эти отношения должны завершиться, – заявляет Уайгон. Он наконец-то ставит фарфоровую чашку на стол. – Скажи ей, что она должна порвать с ним.

– Она слишком упряма, она не послушает меня, если… – Цзинлинь вздрагивает. Ее веки плотно сжимаются, и она кладет на лицо ладонь.