Ослепительный цвет будущего - [87]

был его подарок мне.

– Гм, спасибо, – сказала я, изо всех сил стараясь избежать вопросительной интонации.

– Открой, посмотри, – почти радостно-возбужденно предложил папа.

Я пролистала первые несколько страниц и наконец обнаружила то, чего он так ждал. На титульном листе слово «предназначение» было тысячу раз обведено, а по бокам от руки написано: слева – «Для Ли, чье», а справа – «в великих вещах!!!».

Имя автора – Уилсон Эдмунд Шарп IV – было подчеркнуто черным маркером. Под ним красовалась пышная подпись – совершенно нечитаемая, за исключением острых римских цифр: IV.

– Я познакомился с ним на конференции, – сказал папа. – Он рекламировал эту книгу, и когда я услышал, как он говорит, то понял, что должен раздобыть для тебя издание с автографом. Этот человек словно освещал собой все помещение. Знаешь, я показал ему нашу фотографию, и он сказал, что ты похожа на свою маму и наверняка очень увлеченная натура. Конечно, он прав…

– Что? Я похожа на маму? То есть он мыслит стереотипами, – безэмоционально произнесла я.

Папа наклоняет голову.

– В смысле?

Я подняла пальцы, изображая в воздухе кавычки.

– Я «наверняка увлеченная натура», потому что наполовину азиатка? Ты хоть знаешь, как часто мне это говорят и как часто спрашивают, растит ли меня tiger mom – строгая азиатская мамочка?

Папа надолго замолчал.

– Что ж, – наконец произнес он. – В тот момент я не подумал, что он подразумевал именно это. В любом случае, я уверен, что книга изменит твою жизнь. Почитай, посмотри – вдруг она поможет тебе понять, чем ты хочешь заниматься.

– Чем я хочу заниматься, – медленно повторила я.

– Ну знаешь, – сказал папа. – Поможет тебе сориентироваться.

– Понятно, – ответила я. – Спасибо.

Он оглядел комнату, будто хотел найти ответы в воздухе. Затем сцепил руки.

– Тебе не нравится.

Я медленно пожала плечами.

– Не уверена, что мне она понадобится… Но я… ценю твою заботу…

Ужасно ли я себя вела? Я точно не знала, но его неверие уже изрядно меня вымотало. Я безумно устала от этих разговоров.

– Чем конкретно ты собираешься заниматься в будущем? Например, через пять лет. Или двадцать. Всю оставшуюся жизнь.

– Я хочу рисовать. – Как же было приятно произнести это вслух! – Я думала о том… чтобы поступать на художественный факультет.

– Ли, тебе нужно серьезно об этом задуматься.

Мне хотелось закричать, но я сдержалась.

– Я и задумываюсь серьезно.

– И как ты собираешься этим зарабатывать?

Я посмотрела на маму, которая растерянно переводила взгляд с меня на папу.

– Даже не знаю. Я всегда смогу преподавать?..

– Тебе нужна стабильная карьера, такая, которая обеспечит минимальные составляющие счастливой жизни.

– Я счастлива, когда рисую.

Папа снова открыл рот, но, слава богу, мама его перебила.

– Давайте говорить про это не сейчас, – сказала она. – Сейчас мы должны праздновать Рождество.

Мы решили поиграть в «Уно»; папа и я по возможности избегали разговоров. Я поняла, что хочу, чтобы он поскорее улетел на какую-нибудь конференцию. Я соскучилась по тому, как дом словно увеличивался, стоило ему ступить за порог; как наполнялся свежим пространством и воздухом, чтобы я вновь могла спокойно вздохнуть.

Ранним утром следующего дня, пока родители спали, я кружку за кружкой пила мятный горячий шоколад на кухне, наблюдая за кошкой, которая неотрывно смотрела в окно. Тишина начинала сводить меня с ума. Казалось, что Акселю нужно девять часов, чтобы ответить на каждое сообщение. Я пыталась не обижаться; все-таки у него большая семья, и, по его словам, у них миллион семейных традиций.

Я размышляла над переменами, которые произошли с прошлогоднего Рождества; над тем, как часто папа бывал в отъезде, но почему-то от этого становилось лучше; над тем, как Аксель провел все зимние каникулы, помогая мне разбирать коробки.

C этими мыслями я, сама того не замечая, спустилась в подвал. Я не до конца понимала, что именно собираюсь там делать, но я никак не могла найти себе места и постоянно вспоминала браслет и сборник стихов Эмили Дикинсон. Я забрала их в свою комнату вместе с черно-белой фотографией двух девочек. Все остальное лежало на прежних местах.

Коробки в подвале стояли точно так же, как мы их оставили, открытые и перепутанные. На полу все еще лежали письма – с того дня, когда мы с Акселем складывали их в разные стопки. Я даже немного удивилась своей рассеянности. Если бы сюда кто-нибудь спустился, он сразу бы понял, что я шпионила, искала что-то.

Может, этого я и хотела – решила, что если мама или папа увидят, что я искала, они рассердятся, поднимут вновь эту тему и поговорят со мной о бабушке и дедушке.

Но сюда никто не спускался. Ни разу за целый год.

В ту ночь я вышла на крыльцо и встала на ступеньки, обратив взгляд к безоблачному небу. Луна была похожа на яркую толстую монету. У нее было лицо, доброе и почти улыбающееся. Интересно, смотрят ли мои бабушка с дедушкой на Тайване на то же самое блюдце света, пытаясь взглянуть в глаза этого бледного сияющего лица?

86

Как мне найти птицу? Как мне помогут эти фрагменты прошлого?

С момента появления пятна прошло сорок семь чертовых дней. Утром наступит сорок восьмой. Времени осталось совсем немного.