Осколок империи - [97]

— Как знать, Колька, как знать.

— А что знать? Ну сдадим мы это золото в контору, ну заплатят нам бумажками местными… Дальше что? Тут даже водки толком не выпьешь — разные «сухие дни» да нормы отпуска. Можно, конечно, дело свое завести, лавку открыть, к примеру, или скотину завести… Да только какие из нас с тобой коммерсанты, Ваня?

— А мы и не будем его тут тратить, — спокойно возразил Лапин. — Притащим домой, припрячем, да будем понемногу в скупку таскать. Будто намыли по речкам. На всю жизнь хватит, да еще детям и внукам останется.

— Гладко говоришь, Иван. Да только как на ту сторону попасть-то? Думаешь, выпустят нас отсюда?

— Как вошли, Коля, так и выйдем.

— Ой ли?

— Выйдем. Подслушал я как-то, что геологи наши решили отсюда салазки смазать. А раз так, то и нам засиживаться не след.

— Как же они выберутся-то? Ворота вон как охраняются — мышь не проскользнет.

— Не знаю, Коля. И ты не знаешь. А все почему?

— Почему?

— Сколько у тебя классов за душой? — вместо ответа спросил Лапин.

— А какая разница?

— Ну сколько?

— Четыре, — буркнул Мякишев отворачиваясь.

Какая была учеба в начале двадцатых? Лишь бы с голодухи не помереть. А потом вообще не полезла наука в голову. Да и семья образовалась как-то сама собой…

— А у меня, Коля, пять. Пять классов, как говорится, а коридор — шестой.

— Небольшая разница.

— А я разве говорю, что разница? Но вот у геологов наших — по десятке на брата. На душу, так сказать, населения. Да институт к тому же. Так что по мозгам нам с тобой до них, как с этого самого места до Москвы, столицы нашей родины. Причем, известным образом.

— Да уж, нашел умников!

— Умников, Коля, умников. Они обязательно что-нибудь изобретут, чтобы золотопогонников с носом оставить. А для нас главное, что?

— Что?

— Дерево ты дерево… Не отстать от них для нас главное.

Знали бы старатели, отдыхавшие на берегу безымянной таежной речушки, что в нескольких десятках километров от них разговор идет на ту же тему…

* * *

Валерий Степанович невнятно выругался себе под нос и отшвырнул карандаш, которым делал какие-то пометки на расстеленной перед ним карте-двухверстке.

— В чем дело? — поднял голову от книги Зельдович, удивленный поведением обычно спокойного начальника.

— А в том, Лев Дмитриевич, что нас с вами надо прямо сейчас взять под белы рученьки, вывести на двор, прислонить к теплой стенке и расстрелять на месте как врагов народа и злостных вредителей! Без последнего слова.

— С чего это вдруг? — спектрометрист аккуратно заложил книгу не имевшей тут хождения советской рублевой купюрой, служившей ему закладкой, и отложил книгу. — Мы вроде бы ни в чем не виноваты.

— Не виноваты? А почему мы тогда спокойно сидим здесь, когда наша страна так остро нуждается в металле, нефти, золоте… Том же самом иридии, наконец! А тут это просто лежит под ногами! Мы просто обязаны, не считаясь ни с чем, выбраться отсюда, чтобы сообщить о Запределье кому следует.

— Абсолютно с вами согласен, — кивнул Лев Дмитриевич. — Но каким образом мы минуем посты, перекрывающие выход? Насколько я знаю, проход в скалах — единственное место, где наши миры соприкасаются между собой. Вряд ли здешние гостеприимные обитатели обрадуются, когда их гости решат уйти по-английски, не прощаясь.

— Не обрадуются… Но можно ведь что-нибудь придумать. Кстати, я пообщался с местным научным светилом, това… господином Приваловым, и Модест Георгиевич оказался настолько любезен, что позволил мне ознакомиться с их исследованиями коридора между мирами.

— Любопытно, любопытно… — Зельдович устроился поудобнее.

— То, что этот и наш миры находятся в разных пространствах, наверное, вам понятно.

— Допустим.

— В этих пространствах время тоже течет по-разному.

— И как это удалось выяснить?

— Опытным путем. Привалов еще двадцать лет назад установил, что если пройти коридор из конца в конец с часами в руках, а вторые оставить на месте, то только примерно в половине случаев показания двух часов будут совпадать.

— А в остальных?

— В остальных — нет. Часы будут либо отставать, либо спешить. Причем иногда — на весьма значительные промежутки времени.

— Любопытно. А почему?

— Неизвестно. Вероятно, смежные миры каким-то образом смещаются друг относительно друга во времени, оставаясь совмещенными в пространстве.

— Бр-р-р! — помотал головой спектрометрист. — Ничего не понял.

— Я тоже не совсем, — упавшим голосом сказал Зубов. — Там сплошная физика с математикой, а я в точных науках не очень силен.

— Главное, — заметил Лев Дмитриевич, — непонятно, как это использовать в наших целях.

— Непонятно… — эхом откликнулся Валерий Степанович. — Но есть во всем этом и один потенциально полезный нам момент.

— Какой?

— Никакая связь между устьями коридора невозможна. Ни телефонная, ни радио. Даже если один человек крикнет другому через весь коридор от одного устья, звук, скорее всего, не долетит до другого.

— Забавно. И как они выходят из положения?

— Элементарно. Как и сотни лет назад. Посылают гонцов.

— Действительно элементарно… Ну ладно, а каким образом мы доберемся до перехода? Ведь кроме тех постов, что охраняют непосредственно Врата, есть множество препятствий на пути к ним. Как мы их преодолеем?