Осколки зеркала моей взрослой жизни - [4]
Шрифт
Интервал
Но мир вселился меж соседей: согласие, покой…
И каждый после работ, как бы влезал в свою «нору».
В квартире в каждой комнатенке – одно окошечко:
Оно так мало, что свет днем проникал немножечко.
И кухни не было, и грязь, и сырость в туалете…
И никогда никто не приходил из райсовета.
Что очень интересно – мне не снилось и в дремоте:
Предугадать, что осенью в ненастный день, в субботу,
В мою квартиру, наклонившись и крадучись, вошла
Из дома рядом, с парой туфель, – полковничья жена.
Ведь тети муж сапожник был прекрасный, на все руки.
Во всей округе переулка был весьма известен:
Все знали – он после работы все чинил от скуки.
Частенько от людей он удостаивался лести.
Я в эти юные года в Москве учился в МАПУ
И в увольнение по субботам к тетке приходил.
В тот вечер я хотел пойти на кинофильм к аншлагу.
Сестра уж вышла – ждала меня. Спешил я на «Фитиль».
Она заказ неспешно сделать дядю попросила
Затем, глядя в мои глаза, с улыбкою спросила:
– Хотел бы, юноша, ты встретиться с дочкою моей?
Вот телефон наш: вы, может, прогуляетесь в музей?
С людьми из дома этого почти я не общался,
Но вот возможность такая появилась вдруг.
Взглянуть в глаза ее пока я долго не решался…
Она меня подбадривала, как старый близкий друг.
Субботы через две я храбрости вполне набрался.
Серьезных встреч с девчонкой до той поры я не имел.
Я помню, как трудно я на свидание решался,
А когда встретил – от красоты ее я обомлел!..
Передо мной стояла дева с картины «Незнакомка»!
Я подал твердо руку ей, спросив ее негромко:
– Вы – Жанна? Как приятно видеть Вас! А я есть Леня.
Куда же мы пойдем? Погода скверная сегодня!
Она открыла быстро зонт – я взял ее под руку.
Я искоса пытался разглядеть мою подругу.
И мы пошли в кино, потом гуляли с нею долго.
Но Жанна почему-то вечер весь была безмолвна.
И хоть в дороге я изощрялся в комплиментах ей
Она меня благодарила, хитро улыбалась.
И, видно, злость в ней накопилась от маминых идей,
Хоть мамочка ее передо мною так старалась.
Я думаю, ее благополучная мамаша
Такую, видно, дома заварила с дочкой кашу,
Решив, что дочке не плохо бы прожить как и она,
Но дочка не хотела: зачем ей эта суетня.
И я с досады проводил ее и попрощался.
И уже больше, к сожалению, я ей не звонил.
«Звони», – шептал мне голос бога: «Иль ты ее забыл?
Попробуй еще раз»… Но я с ней больше не встречался.
И много лет, и дев передо мною прошло потом,
Но милый образ стоял всегда перед моим лицом.
Хотелось устоять мне перед прекрасным божеством,
Как коготков мне не хватало: я был еще юнцом.
Без названия
В Москве в читальнях много я читал,
Друзьям плел выдумки о человеке века.
Наивностью слезу их выжимал,
Как из-под скал удачно спасшийся калека.
Я притворялся, что-то сам творил.
И, не смотря на них, устраивал смотрины:
И задницей вперед и взад крутил,
И удивлялись, закатив глаза, дивчины.
Я ими любовался и любил,
Я воровал их взгляды, ворожил…
И мой дивертисмент, красивые дивчины
Не усмотрели – как дурацкие смотрины.
В смех горький обращал я шалунов насмешки,
И продлевал я мои проделки.
А все сидели, как богоделки –
Мне собирая на бедность с тревогой «трешки».
Я не третировал дарованные «трешки» –
Я брал их, уж извольте, на извоз.
Матронам сельским я нес желтые матрешки.
Чтоб их достать – бежал на паровоз.
Когда мы были молоды
Когда мы были молоды,
Любили мы друг друга.
Искали только поводов
Быть вместе в час досуга.
Минутой дорожили мы,
Идя на час свиданья.
И без усилий видимых
Встречались мы с лобзаньем.
Тропинок было множество,
Куда б мы не ходили.
И долго в одиночестве
Мы в тех местах чудили.
И нам никто не нужен был –
Наш взгляд ласкал друг друга.
Никто о чем-то не тужил…
Цвела любовь супругов.
А юность, как глоток вина,
Уже минула в вечность.
На голове уж седина…
Ведь жизнь так скоротечна.
Время молчалиных
Не все, но большей частью мы – Молчалины
Русь старая имела слой Молчалиных:
О них писали Грибоедов и C. Щедрин.
Они и в сей миг средь нас, – не замечали?
Ну, вот прошедший, кстати, в шляпе гражданин…
Конечно, Вы не знаете, как он живет –
Интеллигентный, между прочим, человек…
Одет прилично, но всю жизнь чего-то ждет:
Конечно, лучшего его проходит век.
Из тех он, что живут всегда в самой тени,
На неком уровне благополучия.
Нет жалоб в жизни никаких: его хоть гни.
И в поведении крамолы случаев.
История о нем не вспомнит никогда:
Жил человек, быть может, и не рядовой…
А ведь прогресс идет же, и он ждал чуда –
И так и умер в ожидании, с мечтой.
А не о Вас ли эта песня сложена?
Мы проживаем эту нашу жизнь с мечтой,
Вы ходите по тропкам неухоженным,
Не уходите, незнакомец, в тень – друг мой!
В России трудно не быть Молчалиным
Не должно в нашей жизни быть Молчалиным:
Ведь «Г оре от ума» урок мне дал!
Хотя я мал был, московский россиянин,
Но волю кулакам порой давал.
Сидел со слабым товарищем на парте:
Я за него с обидчиком дрался.
Я в «Пионерской Зорьке», аж где-то в марте,
Защитником таких прославился.
Ведь папа пацана был крупный инженер –
У Туполева шишка на счету.
Я для его сынка хороший был пример.
Тут вышел за Молчалина черту.
А в школе оказался на плохом счету:
По поведенью за год – три с вожжами.
Я сам-то шкет был, а выдал тому шкету…
И выслушал тогда премного брани.
Ушел в другую школу, и в пятом классе