Осколки миражей - [37]

А Итилеан замолчал и поцеловал ее в запястье. Совсем как тогда, в прошлый раз… потом в ладонь, снова в запястье, выше… Его губы были сухими и горячими, но София застыла, точно скованная льдом.

Она решительно не понимала, как на это реагировать. Сначала обычный деловой разговор, потом вдруг сказка, теперь это… Среди Детей моря она всегда считалась неприкосновенной, выше обычных человеческих чувств, по крайней мере среди названных братьев, а всех остальных они успешно отваживали. И целомудренное воспитание Даиз, наверное, продиктовало бы оскорбиться, вырвать руку и покинуть балкон.

Изобразить возмущение, выставить Итилеана наглецом и негодяем, хотя подобное внимание было приятно ей самой — это считается правильным? Пошлость, еще более мерзкая, чем "неправильная" вседозволенность.

— Грейсон, что вы делаете? — неуверенно пробормотала София.

Итилеан поднял голову и мягко улыбнулся в ответ.

С нижних этажей, оттуда, где должен был бы находиться бальный зал, сверкнула вспышка. Лучи белого света прошили ночную тьму, подсветили капли дождя, затянули туманом бездну, затмили огни города вдалеке. Красивая иллюминация. Интересно, что там сейчас творится в зале, как выглядит та роскошная обстановка, от которой Итилеан отказался… ради общества Софии? Она бросила взгляд наружу. Сияние усиливалось.

— Как вам больше нравится — проявляю симпатию или демонстрирую покорность? — спокойно ответил начальник гарнизона. — Целовать руку, которая наносит удары, — удовольствие не хуже мести обладателю этой руки.

София дернулась. Это прозвучало так, словно он собирался перейти к мести немедленно. И неважно, что голос был мягким и ласковым — на голос вообще не стоило обращать внимания, ведь все могло перемениться уже в следующую секунду…

А в следующую секунду замок сотряс грохот.

Звук шел снизу. Со стороны все того же бального зала. Глубокий, всеобъемлющий, будто вся колоссальная гора содрогнулась.

И она содрогнулась.

Ноги ощутили вибрацию. Стена рядом мелко затряслась, камень оглушительно треснул. Разлом раскроил и эту стену, от которой отходил балкон, и… тут София вскрикнула и закрыла лицо руками, уже приготовившись к гибели, — и стеклянную его крышу, по которой зазмеились трещины. Сначала мелкие, потом крупнее… Стекло было готово вот-вот лопнуть, засыпать все осколками, но еще раньше — впустить в защищенное помещение рвущийся в него дождь, которому хватило бы мгновения, чтобы уничтожить наивных и бесконечно глупых человеческих существ, уверовавших, что укрепленное магией стекло способно защитить их от стихии. И тем паче от сплетенного с этой стихией древнего колдовства.

От страха София совершенно растерялась. Она вскочила, прикрывая голову ладонями, и сделала шаг к двери, ведущей с балкона в комнату. В следующий миг Итилеан сгреб ее в охапку и буквально швырнул в дверной проем. И прыгнул следом — как раз тогда, когда стекло треснуло и шум дождя перекрыл звон осыпающихся осколков.

Пол все еще качался, но тряска слабела. Ощутив опору под ногами, София отскочила от двери как ужаленная и снова в ужасе прижалась к стене. Что случилось? Землетрясение? Тогда почему оно началось с какого-то сияния, исходившего снизу? Или это совпадение? Что происходит?

Итилеан стряхнул с волос стеклянные крошки. И в первую минуту София даже не поняла, что не так в этом обыденном жесте.

Она молча смотрела, как он зажигает фонарь — здесь было темно, а единственная лампа на балконе погасла. Не сопротивлялась, когда он взял ее под руку и увлек за собой прочь из комнаты, вглубь горы, в гостиную по соседству. Позволила усадить себя в кресло и наблюдала, как Итилеан зажигает свечи, касаясь каждой бытовым вадритом.

А потом вскрикнула. Осознание пришло мгновенной вспышкой. Осколки в волосах? Но ведь это…

Итилеан обернулся к ней.

— Перестаньте, — сказал он. — Вы в безопасности. Дождь убивает мгновенно. Теперь нечего бояться.

— Грейсон, — напряженно отозвалась София, — подойдите. Только не очень близко.

Итилеан в недоумении вздернул брови, но приблизился. Присел перед ней на корточки, вопросительно заглянул в глаза.

— Объяснитесь, — отрывисто распорядился он.

— У вас мокрые волосы, — медленно проговорила София. — И капли воды на лице. Вы попали под пожирающий разум дождь. И даже не заметили…

* * *

Бал оказался не таким уж и унылым, решила Элейн. Главное — определить цели.

Она сидела на диванчике для тех, кто не танцует, помахивала веером и наблюдала. Наблюдать, даже не зная толком, что именно хочешь выяснить, а просто смотреть, замечать и анализировать… Может быть, это и скучновато, зато полезно. Прежде всего — для дела.

— Над тобой все будут смеяться! — раздраженно сказала Нейтин. — И надо мной тоже! Ты сидишь здесь, как… как дурнушка, с которой никто не хочет танцевать!

— Ладно, — Элейн, которая уже вошла было во вкус молчаливого наблюдения, закатила глаза к потолку. И немедленно зажмурилась — люстры из магических огоньков ослепляли. — Я потанцую. Только не все время.

Действительно, если демонстративно просидеть на диване весь вечер, это может вызвать подозрения. Она покорно позволила приятелю жениха Нейтин, сыну маркиза Кариана, оттоптать ей ноги в туре танца, после чего сбежала под сень переливчато-золотых саминий в кадках.