Оскал Анубиса - [16]

Начинающие охотники за артефактами кивнули.

— Идите за мной. — Шейх указал на небольшой столик в тенистом и относительно чистом углу двора.

Усевшись на жесткую скамеечку напротив могучего старика, Миша с Бумбой смущенно переглянулись.

“Да как же я с ним буду торговаться? — с испугом подумал Гурфинкель. — Он же меня насквозь видит”.

— Каркаде? — предложил шейх, лукаво рассматривая откровенно семитскую внешность Миши.

— Очень будет кстати, — ответил Гурфинкель, — и если можно, со льдом.

Старик жестом подозвал к себе какого-то худого араба.

— Солиман, два чая со льдом господам англичанам.

Худой араб поклонился и через минуту уже нес на серебряном подносе прохладительный напиток.

— Пей, дубина, — прошептал по-русски Миша, пихая Покровского локтем, — иначе старик обидится.

— Весьма недурственно, — похвалил напиток Гурфинкель, отставляя чашку в сторону. — Теперь о деле.

— Сколько людей вам нужно? — невозмутимо поинтересовался шейх.

— Человек пятнадцать — двадцать, если можно, — ответил Миша.

— Так много? А что вы собираетесь копать?

Гурфинкель напрягся, припоминая вчерашний разговор с профессором Енски.

— Могилу фараона Сети Первого, — наконец вспомнил он. — Да, именно Сети Первого.

Старик улыбнулся, причем улыбнулся скорее не губами, а глазами, в которых, казалось, так и забегали веселые искорки.

“Чего это он? — удивился Миша. — Ох зря я ему про этого фараона ляпнул. Хотя, в конце концов, это проблемы профессора Енски, он дает монету”.

— А вы в курсе, что на раскопки этой могилы вы должны получить мое разрешение? — вдруг ни с того ни с сего заявил шейх.

— Разрешение? — Гурфинкель растерянно покосился на Бумбу.

— Да-да, разрешение, — подтвердил старик, вальяжно развалившись на деревянной скамейке.

— Профессор ничего нам об этом не говорил, — быстро нашелся Гурфинкель.

— Какой профессор?

— Ну… руководитель экспедиции. Думаю, вы решите этот вопрос с ним вместе при личной встрече.

Шейх вяло махнул рукой: мол, хорошо, еще договоримся.

Помолчали.

Друзья смущенно заерзали на скамеечке. Старик просто до неприличия подробно изучал их своими карими смеющимися глазами, и какие мысли посещали его голову в этот момент, было неразрешимой загадкой.

— Ну так как же насчет рабочих? — робко напомнил Гурфинкель.

— По двести фунтов в месяц за каждого, — просто ответил шейх.

“Торговаться, — лихорадочно подумал Миша, — или все-таки не торговаться, вот в чем вопрос”.

Торговаться в данной ситуации с этим величественным человеком казалось неприлично, но и не торговаться на Востоке было не принято.

Что же делать?

И все же Миша решил не торговаться. Деньги-то все равно были не его, а профессора Енски, и это стало главным фактором в принятом решении.

— Мы согласны, — ответил Гурфинкель. — Вы принимаете оплату кредитными карточками?

— Нет, только наличными, — отрезал старик.

— Ну что ж… — Миша с облегчением вздохнул.

— Вы не будете разочарованы, — добавил шейх, — я выделю вам для раскопок самых рослых людей. Правда, работают они немного медленно, но зато эффективно.

— Нас это устраивает, — пожал плечами Гурфинкель. — Завтра к вам заедет профессор, осмотрит рабочих и привезет деньги.

Шейх благосклонно кивнул.

— Каркаде? — снова лукаво предложил он. Миша с Бумбой переглянулись.

— Ну, если вы никуда не спешите… — смущенно начал Гурфинкель.

Хусейн Абд эр-Махмуд в ответ лишь улыбнулся. Он уже давно никуда не спешил.

Луксор.

Вечность.

Эти слова по своей сути едины. Звенящие, как натянутая струна рояля, пески, выжигающая душу жара, психоделические краски восточного города.

И бесконечность.

Оглушающая бесконечность времени, от которой расширяются зрачки и теряется пространство. Словно затишье перед песчаной бурей. Только черно-красные клубы пыли, извивающиеся, как погребальные костры. Осязаемая симфония чувств, которым не было имени.

Беззвучный крик тоски.

Глухая щемящая боль, которую ощущаешь только в первые минуты перед началом работы экспедиции. Тяжелое ощущение по чему-то безвозвратно утерянному. Это чувство так сильно давит тебе на плечи, что вызывает почти физическую усталость.

Каждый раз, приезжая сюда, он буквально захлебывался от Вечности словно студент, впервые попавший на раскоп. И хотелось каждого дернуть за штанину или подол, заглянуть в глаза и спросить, нет, даже закричать: “Ты видишь то же, что и я?! Ты тоже видишь Вечность?”

Вот что для профессора Алекса Енски значило слово “Луксор”.

Он находился в стране третью неделю. Обещанное разрешение на раскопки в Долине Царей застряло где-то в недрах бюрократической машины Службы древностей. Удивляться нечему. Для всего Востока бюрократическая проволочка — это едва ли не дань традиции. Не помогли даже старые связи, пока в ход не пошли денежные дотации местным аборигенам. Конечно, из всей этой ситуации положительным моментом было то, что пока он торчал в Луксоре, то ухитрился утрясти все организационные моменты, связанные с экспедицией. Встретил основной состав археологов, багаж со снаряжением, расселил всех по гостиницам и закупил продовольствие.

И грамотно переложил обязанности по найму местных рабочих на плечи двух ушлых ребятишек. Последний пункт особенно радовал профессора. Все-таки, что ни говори, возраст брал свое. Его внимание и собранность могли отвлечься на какую-нибудь мелкую подробность и совершенно забыть про такую важную вещь, как собственное здоровье. Тяпнуть по собственному недосмотру стаканчик местной тепленькой водички — это, пожалуй, самая невинная шалость.