Оскал Анубиса - [15]

— За сто пятьдесят, — согласился торговец сувенирами.

— Тогда давайте уж по-честному, — Миша мило ему улыбнулся, — тридцать фунтов — это моя последняя цена.

— Хорошо, сто, — кивнул толстяк, — для вас, англичан, так и быть, сделаю скидку.

— Двадцать девять, — сладко зевнул Гурфинкель, вглядываясь в приближающийся берег.

— Девяносто.

— Двадцать пять.

— Так и быть, пятьдесят, и пусть Аллах будет свидетелем, в Ризе я смогу выручить за этот товар вдвое больше.

— Мы теряем время, — ответил Гурфинкель. — Кстати, а вот и берег.

— Хорошо, хорошо, я согласен, — обреченно закивал торговец, — тридцать фунтов, но лишь за скарабеев

и кошек.

— По рукам, — внезапно легко согласился Миша, протягивая толстяку деньги. — И если можно, кулечек.

— Ну, blin! — восхищенно глядя на Гурфинкеля, произнес Бумба.

Куда там до Миши Индиане Джонсу, кишка тонка. Похоже, что с Мишиной хваткой они очень скоро заполнят прилавки своего лондонского магазина первоклассным товаром. В конце концов, ведь не только настоящими древностями они будут торговать, но и сувенирами, фирменными сувенирами, изготовленными хоть и кустарно, но зато в самом Египте.

Ну, дай Бог.

* * *

Отель “Марсам” они нашли довольно быстро. В Эль-Курне это была настоящая достопримечательность, и поэтому прохожие с легкостью объяснили им, куда идти. Но надо сказать, что Гурфинкель с Бумбой сильно удивились, когда увидели во дворе отеля множество иностранных туристов.

— Ничего себе достопримечательность, — прошептал Миша, рассматривая веселящихся японцев и тупо фотографирующих все подряд немцев.

По всему двору отеля были расставлены длинные деревянные ложа, на которых, собственно, туристы и располагались. Многие вяло попивали пивко или кока-колу.

Под тощим кустом жасмина, не обращая на туристов ни малейшего внимания, дремал старый лохматый пес неопределенной породы.

— Лохматин, — сразу определил родословную четвероногого проницательный Гурфинкель, с умилением наблюдая, как немецкие туристы с каменными лицами по очереди фотографируются со старой собакой, как впоследствии оказалось, любимицей шейха.

Бумба недовольно огляделся по сторонам, отмечая крайнюю убогость запущенного двора.

— Ты хочешь сказать, что в этом свинарнике шейх и проживает?

Миша в ответ радостно кивнул.

— Но ведь шейх на Востоке это разве не что-то вроде халифа? — удивился Покровский. — Сказочно богатый правитель, владыка земель.

—Чего? — Гурфинкель добродушно рассмеялся. — Ну ты, Эндрю, и морозишь. Шейх — это всего лишь деревенский староста, восьмидесятипятилетний дедуган, божий одуванчик.

— А я думал, это кто-то типа раджи в Индии, — насупился Бумба. — Думал, с великим человеком познакомимся.

— А кто тебе сказал, что он не великий? — удивился Миша.

Но тут громкие голоса присутствующих смолкли, так как во дворе отеля “Марсам” появился сам шейх, местная самая знаменитая достопримечательность, посмотреть на которую туристы, собственно, здесь и собрались.

Ну а кому же это еще быть, если не ему?

Все взгляды устремились к арке входа в отель, из которой не спеша шествовал хозяин дома Хусейн Абд эр-Махмуд. Это была воистину замечательная личность, история жизни которой не уместилась бы, пожалуй, и в десятитомное собрание сочинений, а то и в серию захватывающих приключенческих романов.

— Шейх, — прошептал на ухо Покровскому Гурфинкель, — по-арабски означает “старик” или “старец”.

Бросив выразительный взгляд на своих гостей, старик величественно пересек двор отеля, приблизившись к своему любимому псу, после чего потрепал его по кудлатой выцветшей шерсти. Пес, приоткрыв слезящиеся глаза, вяло лизнул хозяину руку.

— Ni figa sebe, божий одуванчик, — хрипло произнес Бумба. — Сколько, ты говоришь, ему лет?

— Восемьдесят пять, — ответил также пораженный внешним видом старика Миша.

Да какие там восемьдесят пять — пятьдесят, да и то с большой натяжкой. Двухметровый широкоплечий гигант в длинной коричневой доломее — египетском национальном наряде — и белом тюрбане, шейх Хусейн Абд эр-Махмуд был ве.сь преисполнен величия и достоинства. Смуглое лицо шейха в складках дубленой кожи сильно контрастировало с живыми карими глазами, от которых, казалось, не могла укрыться ни одна деталь окружающего мира.

Вот и сейчас, ласково поглаживая старого пса, шейх на пару секунд задержал свой цепкий взгляд на Мише с

Покровским, явно выделив их в толпе разношерстных туристов, пришедших просто поглазеть на легендарного кладоискателя.

В этом человеке чувствовалась недюжинная сила и, без сомнения, проницательный незаурядный ум, что заставило Гурфинкеля мгновенно насторожиться. Внутренний голос предупреждал Мишу, чтобы он следил за своими словами, когда ему придется беседовать с шейхом.

— Смотри мне, дурень, — Гурфинкель с силой дернул Бумбу за рукав идиотской футболки, — скажешь хоть слово из разговорника, убью.

— Да ладно тебе, — отмахнулся от приятеля Покровский, однако просьбе внял.

Погладив пса, шейх так же не спеша, как и вошел во двор, направился прямо к Мише с Бумбой.

— Вы и есть те англичане, которые собираются копать в Луксоре? — спросил Хусейн Абд эр-Махмуд.

Говорил он по-английски с легким акцентом и, как показалось Гурфинкелю, с налетом насмешки.