Ошибка молодости - [36]

— Ч-что? — пробормотала совершенно ошеломленная Элис.

— Да на тебе было крупными буквами написано: «Доступно», — безжалостно продолжал Тони. — Да только я, к счастью, вовремя сообразил, что у тебя на уме. И больше не позволю тебе дразнить меня безнаказанно. И как-нибудь выберу время и заставлю тебя довести эту комедию до конца.

— Это была не… — Элис осеклась, поняв, что не может сказать ему правду, ведь это значило бы признаться, что она растаяла в его объятиях. Пусть уж лучше считает, что она водила его за нос. — Я… просто подумала, что это естественно для влюбленной женщины, — прошептала девушка.

— Вылезай, черт бы тебя побрал! — приказал Антонио. — Да не забудь нацепить на лицо улыбку!

— Не могу.

— Тогда посиди еще и соберись с силами. — Он включил радио, и салон заполнила лирическая мелодия. — Это поможет тебе настроиться на правильный лад. И не забудь — в ресторане будут люди, которые меня знают, кое-кто, может, даже помнит об аварии. Приготовься встретить пару-тройку враждебных взглядов.

— К этому я как раз готова, — негромко произнесла девушка, устало открывая дверцу машины.

— Не сейчас! — прикрикнул Тони. — С таким-то кислым видом!

— Мы опоздаем.

— Ничего, наш столик подождет.

— Хозяин ресторана терпеть не может, когда опаздывают. Мои ребята работали у него официантами, и я знаю…

— Меня он будет ждать хоть до скончания века, — уверенно заявил Антонио. — Эти люди первыми сообразили, как много я могу дать этому городу. Им и в голову не придет мне хоть в чем то перечить. Таковы плоды власти, Элис. И теперь, когда она у меня в руках, я ни за что не упущу ее.

8

Да, с содроганием подумала Элис. Щелкнул пальцами — и все встают по стойке «смирно». Она всегда с презрением относилась к тем, кто пользовался властью, чтобы вертеть другими. Однако сейчас девушка была бы счастлива, имей она хоть крупицу власти, чтобы как-то контролировать ситуацию. Ладно, теперь вся надежда на ее план. При мысли о том, что она может победить Антонио его же оружием, у Элис на губах заиграла улыбка.

— Хорошо, я готова, — бодро заявила она.

Антонио насмешливо посмотрел на нее:

— Надо отдать тебе должное, ты умеешь собраться в нужный момент.

И они вошли в переполненный ресторан, держась за руки и глядя в глаза друг другу. Со всех сторон раздались изумленные возгласы, однако парочка и бровью не повела. Антонио с гордостью повел Элис через весь зал, поддерживая под руку. Девушка тяжело повисла на нем: несмотря на внешнее спокойствие, у нее подгибались колени.

Их столик находился на террасе — с видом на реку. Метрдотель деликатно подождал в стороне, пока влюбленные вдоволь насмотрелись друг на друга, и только тогда подошел с меню. Антонио долго и неторопливо изучал его, не обращая ни малейшего внимания на официанта, уже начинавшего проявлять нетерпение. Наконец он сделал заказ и, когда принесли шампанское, заявил:

— Я расскажу тебе о своем детстве.

Элис удивилась. Тони никогда не распространялся о жизни, которую вел до приезда в Эверласт, и на все расспросы лишь коротко отвечал, что она была нелегкой.

— А это обязательно? — мягко спросила девушка.

— Ты должна знать, что говорить, когда будешь восторженно расписывать меня Питу, — сухо пояснил он.

Элис опустила глаза в тарелку. Сообщить деду об Антонио будет не легче, чем Марии. Однако девушка быстро взяла себя в руки. Пока что надо продолжать представление, а там видно будет. Слава богу, что Гарднера — владельца заведения — сегодня не было в ресторане. После того, что она собирается выкинуть, ей будет нелегко посмотреть ему в глаза.

— Раз так, расскажи мне о Сицилии, — попросила Элис.

Выражение лица Антонио смягчилось, и он улыбнулся ей.

— Бессовестная ты женщина! — И, помолчав, добавил: — В последнее время нам обоим пришлось несладко. Давай сегодня просто отдохнем и развлечемся, хорошо?

Обезоруженная его открытой улыбкой, Элис кивнула.

— Сицилия, — задумчиво произнес Тони. — Суровая и прекрасная. Люди там подозрительны и живут, подчиняясь древним законам фамильной чести. У отца в Палермо была небольшая мастерская по ремонту автомобилей. Мы жили в битком набитом маленьком доме. У нас с двоюродным братом была одна пара обуви на двоих. Знаешь, в таких условиях люди очень сближаются.

Окно в мир, выковавший Антонио и сделавший его таким, какой он есть, подумала Элис.

— Могу себе представить, — спокойно произнесла она.

— Сомневаюсь, — сухо заметил Тони. — Дети в Палермо взрослеют быстро. К двенадцати годам я уже был квалифицированным механиком — ведь мне приходилось помогать отцу каждый день.

— А как же школа? — спросила Элис.

— Какая там школа! — Он подцепил на вилку кусочек утки и невесело рассмеялся. — Нам надо было бороться за выживание. А это означало, что каждый должен был зарабатывать хоть какие-то деньги. Я учил уроки поздно вечером, когда, отстояв вместе с двумя десятками других детей огромную очередь к водяному насосу, притаскивал домой несколько ведер воды.

— Да, тяжко тебе пришлось. — Теперь Элис лучше понимала, почему Антонио так отчаянно стремился выбраться из нищеты.

— Зато это была хорошая жизненная школа. Приехав в Штаты, я, к своему ужасу, обнаружил, что мне придется сидеть в младшем классе. Но я привык много работать, и не боялся трудностей.