Осенний светлый день - [54]

— Не наш это тросик, — равнодушно ответил сидящий с краю хлипкий мужичонка и длинно сплюнул под ноги.

— Не ваш, значит! — Голос у Глеба стал совсем тихим и бесцветным, и Иван понял, что Глеб с трудом сдерживает готовую прорваться злобу. — Никого кроме вас здесь не было, трос браконьерский появился, а вы ни при чем.

Костя чутко уловил перемену настроения Глеба, тронул ружье на коленях и сказал неожиданно жестко:

— По-хорошему вы не хотите. Теперь меня слушайте. Сейчас мы будем искать орехи. Они где-то спрятаны неподалеку. Найдем — сами понимаете, что с вами будет. Живыми мы вас отсюда не выпустим. Никого.

Иван видел, как дрогнули и посерели испитые лица.

— Не брали мы, — торопливо сказал тракторист. — А если даже и найдете, это дело не наше.

— Не выпустите… Смешно сказать, — подал голос тот, что плевался. — За это дело и ответить можно.

— А тебе об этом забота будет маленькая.

Иван хоть и дрогнул от опасных Костиных слов, и успел подумать, что он втягивается в недоброе дело и что зло всегда порождает зло, но тут же понял, что как бы дальше ни развивались события, он их участник и никак не минует, не отгородится. Он поудобнее пристроил ружье и положил руку на курки.

— А выйти-то хоть можно? — спросил самый молодой. Этому-то, пожалуй, больше остальных не повезло: ему даже нынешнее свое существование и сравнить не с чем, не было у него другой жизни, а значит, и некуда стремиться.

— Посиди полчасика, — остановил его Костя жестким голосом. — Ничего за это время с тобой не сделается.

Глеб и Тимоха лазили по ближней округе, и Иван опасался, что в любой момент мог раздаться чей-либо торжествующий и злой голос «есть, нашел!», и тогда мир разом переменится, и возврата в прежнюю жизнь не будет.

Мойгатовские мужики хоть и сидели молча, но по всему чувствовалось, что они предельно напряжены и тоже готовятся к опасному повороту событий. В тайге совсем без оружия не ходят. Что у них есть? Ножи — определенно. Вполне может быть, и пострелять из чего-нибудь у них найдется. Такой народ к обрезам вполне хорошо относится. И к пистолетам тоже слабость питает. Вся надежда на Костю, на его злую реакцию.

Иван не знал, сколько прошло тягучих и напряженных минут, но вот за спиной он услышал шаги Глеба и тяжелое дыхание Тимохи.

— Ничего нету. Спрятали хорошо.

Мойгатовцы сбросили с себя оцепенение, зашевелились.

— Да мы ж говорили, что ничего не брали. Что, кроме нас и народу в тайге нет?

Глеб ткнул пальцем в бухточку стального тросика:

— Эту удавку я у вас забираю. И мой вам совет: не появляйтесь больше в тайге. И сегодня же, даже прямо сейчас, уходите отсюда. Это мое первое и последнее предупреждение.

— Ну ладно, — сказал Костя и внимательно, запоминая, посмотрел в лицо каждому из мойгатовцев, словно прицелился чуть раскосыми, с осенней просинью, глазами. — Все равно ведь нарветесь.

Костя встал, перебросил ружье из руки в руку и, не оглядываясь, пошел по тропинке. За ним пристроился Тимоха. Глеб пропустил Ивана вперед и пошел следом.

Когда Тимоха и Костя отвернули с тропы к своим оставленным колотам, Глеб предложил Ивану:

— Давай перекурим. Посидим-отдохнем.

— Давай, — с радостью согласился Иван. Ему не хотелось сейчас оставаться одному.

Глеб некоторое время молчал, а потом кивнул на Иваново ружье:

— Заряжено?

— Заряжено.

— Я так и знал…

— Хорошо, что вы эти чертовы орехи не нашли, — облегченно сказал Иван. — Бог с ними. Нашли бы — добром бы это не кончилось. Не обеднеем.

— Они ж утащили те орехи, которые мы еще из метрового снега выколупывали. Самым тяжким трудом добытые…

— Дак не они, быть может.

— В том-то и дело, что они, — вздохнул Глеб. — Я ведь нашел те орехи. Они в старых отвалах закопаны. Совсем рядом с зимовьем.

— Ты точно это говоришь? — Иван круто повернулся к приятелю.

— Точнее некуда.

— И промолчал?

— И промолчал, — твердо сказал Глеб. — В этот раз промолчал.

Однажды утром, выбравшись из зимовья, Иван увидел, что ворон Гришка исчез. Не было его ни на сухой вершине высокого кедра, не было на ближних деревьях, и даже остатки еды, которые подбросили на обычное место, оказались нетронутыми. Любая мелочь в тайге, если она не имеет объяснения, вызывает беспокойство и требует немедленной разгадки. Снег уже не держал, и можно было вольно идти в любую сторону, и Логинов прошел к прогалу, с которого хорошо видно на три стороны света. Далеко-далеко, почти у синего размытого горизонта, он увидел плавное кружение черных точек. Вороны, догадался Иван. Только чего это они там?

В вышине крикнул чужой ворон, не Гришка, черной тенью проплыл по солнечному небу, торопливо работая крыльями, спешил на поживу. Кто нынче стал добычей воронов? Изюбрь, задохнувшийся в петле? Медведь, угодивший в стальной капкан? Человек ли?

ОСЕННИЙ СВЕТЛЫЙ ДЕНЬ

ИНТЕРЕСНО ЖИТЬ

Вот уже несколько лет подряд я приезжаю на Братское море, в деревню. К Валентину, своему университетскому другу. Когда-то новое море, новая жизнь в этих краях, страсть к рыбалке, охоте увели его сюда.

В деревне я снова вспоминаю, что туманы обещают грибные дни, июльское парное тепло — хороший урожай, а ясные закаты и высокий полет ласточек — вёдро. И все имеет смысл. И все имеет отношение ко мне. Поднимется ветер, пойдет снег, разыграется море, полетят гуси — все это и определяет там мою жизнь.