Осенние звёзды - [86]

— Ага, — только и смогла выговорить та и рванула к матери-самаритянке.

Она прекрасно знала, что территория, прилегающая к их домам, принадлежит кооперативу, и уборкой, как и благоустройством, занимались нанятый дворник и фирма по озеленению «Роза». Года три назад, когда двор привели наконец-то в порядок, а в городе проходил конкурс «Красота спасет Родину», правление кооператива предложило всем желающим посадить около подъездов цветы. Были поставлены симпатичные оградки, посеяна травка, пара кустиков. Многие с восторгом взялись за дело, и территория постепенно стала похожа на кладбище с могильными холмиками-клумбами.

— Мама, как ты могла?! — начала Наталья после положенных в их семье приветствий и объятий. Ритуал был обязательным, даже если они виделись полчаса назад. Выяснение отношений в предбаннике квартиры Марианна Сергеевна считала дурным тоном.

— Девочка моя, — начала она своим проникновенным голосом, взяв бигуди и старательно накручивая прядку. — Если человеку хочется, почему не уступить? Но чтобы он относился к данному начинанию, как и предшественник, ответственно, с любовью, всегда надо брать деньги. Человеку приятно, он стал собственником, свысока поглядывая на несобственников.

— Но ведь она живет на одну пенсию, единственный сын — жмот, это грабеж! — горячилась дочь.

Марианна Сергеевна поморщилась. Слово «грабеж» царапнуло ее музыкальный слух.

— И что ты предлагаешь? Складывать пенсионерские «слезы» в чулок на хрустальный гроб? В нашей стране, если беден, похоронят бесплатно. Еще никого в могилу без деревянного ящика не сбросили, не тридцать седьмой год. Была б моя воля, я б людей в картонные коробки из-под телевизоров укладывала, а то только и кричат о защите лесов, а сами тонны древесины в землю на пир червякам.

Закончив накручивать волосы, маман повязала голову шелковым платком, гармонирующим с цветовой гаммой велюрового халата. Наталья смотрела на нее и поражалась. Соседка была на десять лет моложе матери. Встретив Клавдию Петровну в троллейбусе, было бы прилично обратиться «садитесь, бабушка». Марианне Сергеевне уступали не по старости и дряхлости, а по какому-то внутреннему чутью, что королева-мать должна занять достойное место за неимением трона в общественном транспорте, а не стоять, держась за поручень.

— В Америке, например, — продолжала вещать маман, — очень модно стало делать мумии из родственников и ставить в виде садовых скульптур на газончике. Молодцы, капиталисты, — и память, и леса живы. Я тоже подумываю отписать в завещании свое тело медицинскому университету. На запчасти я вряд ли сгожусь, но как экспонат для студентов — вполне. Думаю, мои бренные останки смогут послужить науке.

Наталья схватилась за голову.

— Мама, что ты говоришь?!

— Древние говорили: «Помни о смерти». Кстати, ты знаешь, у нас крысы, — сказала она абсолютно равнодушным голосом, открывая баночку с кремом для лица. — Катерина Николаевна рассказала, что Нина Абрамовна с седьмого этажа завела себе крысу. Та пришла в гости по вентиляционной трубе в ванной комнате. Нине Абрамовне стало жалко зверушку и теперь она ее подкармливает. Очень удобно. Днем она по соседям бегает-гуляет, а вечером возвращается.

Наталья подняла глаза к лепному потолку в поисках дырки.

— Так она и сейчас там бегает?

— Конечно. Если ты прекратишь издавать призывные звуки мартовской кошки, то услышишь, как она пищит. Только свет надо выключить.

— Нет! — Наталья почти сорвалась на крик.

Маман повернулась к ней, внимательно посмотрела, затем поднесла руку к ее лбу.

— Милая, ты заболела? С чего такие эмоции по поводу безобидного пасюка? Крысы, тараканы, собаки, кошки — городская дичь. Будешь уходить, напомни, чтобы я отлила тебе настойки пиона для успокоения. Запомни, много работы, отсутствие секса — и маразм приходит раньше климакса. Ты же девушка из приличной семьи, воспитанная за кулисами большой сцены. Будь любезна, собери себя.

И Марианна Сергеевна щелкнула выключателем, захлопнув дверь ванной комнаты.

В кромешной темноте Наталья ощутила, как волосы встают дыбом и начинают седеть. Капельки пота заскользили между лопаток, сердце застряло в горле.

— Слышишь? — через минуту спросила маман. — Бегает, шуршит. Она, думаю, гнездо будет устраивать. Пару раз из вентиляции сыпались перья, пух, сухая трава.

— Да, — вяло согласилась Наталья. — Теперь можно я свет включу?

— Хорошо, — согласилась мать, выходя из ванной. — Надо скотчем дырку заклеить. Я, конечно, животных люблю, но ванная комната — святая святых для женщины.

— Мамуль, а может, санэпидемстанцию?

Вопрос утонул в недрах квартиры. В ответ из спальни донеслось, что скотч Марианна Сергеевна приклеила бы и сама, не стала бы напрягать дочь по таким пустякам, но у нее поднялось давление.

Давление. О, это великая сила, потомки будут слагать о нем поэмы. Неуловимое, оно вечно скачет и находится или слишком высоко, или слишком низко. Для пациента, желающего обратить на себя внимание окружающих, это тот самый движок, который заставляет черствых сыновей и бесчувственных дочерей мчаться к престарелым родителям через весь город. «200 на 80» и кто-то в этом мире испугался, забеспокоился, другой потер руки, почуяв долгожданное наследство, третий чертыхнулся, прекрасно зная, что театр приступил к внеочередной постановке пьесы «Я умираю». Не надейтесь, что, достигнув пенсионного возраста, вы будете добрее, будете жалеть своих близких. Пресловутый стакан воды у постели умирающего быстро превратится в фонтанирующий автомат времен советского прошлого. Позабыв свой горький опыт, вы будете в минуты одиночества умирать в телефонной трубке. Марианна Сергеевна была умной женщиной, держала дочь на длинном поводке, но крепко, играя лишь на чувстве вины. Проблемы со здоровьем она контролировала и решала по мере появления, благо, недостатка в связях и знакомствах не было. Однако если неблагодарная дочь пыталась проявить характер, а Марианна Сергеевна рисковала лишиться желаемого, в ход шло любимое давление: неотложка не требуется, а дети, как шутила примадонна в кругу близких друзей, становятся шелковыми.