Осенние цикады - [4]

Институт гетер в таких странах, как Китай, Корея и Япония, существовал с незапамятных времён. В средние века каждый большой город мог похвалиться фешенебельными домами терпимости с «товаром» на любой вкус. Но лишь в начале XVII в. правительство Токугава, заботясь о нравственности подданных, санкционировало вынесение «весёлых кварталов» за городскую черту. Так возникли мегаполисы «свободной любви» со своей обособленной жизнью — Ёсивара близ Эдо (в 1617 г.) и Симабара близ Киото (в 1640 г.).

Многотысячное население «кварталов цветов» (кагай) помимо естественного прироста регулярно пополнялось за счёт оптовых закупок в провинции, где умиравшие от голода крестьяне, отцы многодетных семейств, по сходной цене продавали дочерей. Обычай продажи девочек в «чайные дома» настолько укоренился в эпоху позднего средневековья, что стал чуть ли не нормой для крестьян центральных провинций.

Чаще всего девочку продавали в возрасте от десяти до тринадцати лет, с тем чтобы она на первых порах прислуживала гетерам высшего разряда и обучалась искусству обольщения. Курс наук, который предстояло освоить будущей дзёро, составил бы предмет зависти любой дамы высшего света. Сюда входило не только изучение альковных тайн, но также знание хороших манер и правильного столичного произношения, умение модно одеваться, гримироваться, делать сложные причёски. В течение нескольких лет гетера овладевала секретами «чайной церемонии», аранжировки цветов, угадывания запахов, игры в облавные шашки и го. Она должна была исчерпать программу классического образования, проштудировав все основные отечественные, а иногда и китайские, литературные памятники, чтобы потом в беседе с начитанным гостем небрежно обронить нужную цитату или разгадать каламбур. Гетере необходимо было безупречно писать, соперничая изяществом почерка с прославленными каллиграфами, — иначе богатый покровитель не принял бы её любовного послания. А на письмо какого-нибудь пылкого юноши из хорошей семьи нужно было уметь ответить изящными любовными стихами. Совершенствование в танцах, пении и игре на трёхструнном сямисэне или цитре-кото довершало комплекс познаний юной дзёро.

Стоит ли удивляться, что гетеры, чьи врождённые способности и приобретённые навыки оттачивались ежедневным общением с требовательными гостями, были самыми образованными и самыми привлекательными женщинами своего времени. Гетеры служили моделями прославленным художникам — Харунобу, Киёнага, Утамаро, Тоёкуни. Гетеры, овеянные романтическим ореолом, изображались в романах, повестях, новеллах, драмах, народных балладах.

В феодальной Японии, где брак заключался исключительно по расчёту, как бы ни была умна и миловидна жена, она всегда представляла для мужа лишь необходимое дополнение к домашнему очагу. В семейных отношениях понятие «любовь» как синоним страсти не существовало для буржуа Эдо или Осака. Жена была фамильной собственностью, иногда полезным советчиком, а главное — средством для продолжения рода в установленных общественных рамках. Измена жены каралась смертной казнью, в то время как мужу не возбранялось проводить ночи с «цветами любви», если только он не ставил под угрозу благополучие дома. Многие мужчины охотно пользовались своими привилегиями, даря благосклонность пленительным дзёро. Когда же, себе на беду, какой-нибудь купец влюблялся в красавицу-гетеру, история нередко принимала трагический оборот — отчаявшиеся любовники совершали двойное самоубийство (синдзю) в надежде на счастливое супружество, которое ожидает их в следующем перерождении.

Несмотря на то что знаменитые дзёро могли равняться славой со звёздами Кабуки и являлись поистине законодательницами мод в больших городах, участь их была плачевна. Тоска одиночества, горькие жалобы на жестокость жизни, на невозможность воссоединения с любимым звучат в песнях «весёлых кварталов».

Девушки, наиболее щедро одарённые природой, становились гетерами высшего разряда, тайфу, и пользовались расположением самых знатных гостей, но даже они были не вольны распоряжаться своей судьбой. Три четверти доходов от щедрот посетителей отчислялось владельцу заведения, а остальное уходило на косметику и наряды. Дзёро могла надеяться лишь на прихоть богача, который внёс бы за неё выкуп и взял на содержание, что случалось крайне редко. Обычно дзёро взрослела, а затем и «старела» в стенах своего чайного дома. После двадцати лет она неизбежно переходила из тайфу во второй разряд — тэндзин, затем в третий — какой, четвёртый — хасицубонэ, и так до низшего — сока. Предельным возрастом для «цветка любви» было двадцать пять — двадцать семь лет. Перешагнувшие роковой рубеж женщины безжалостно выбрасывались на улицу, где они нищенствовали и вскоре умирали.

Фольклор «весёлых кварталов», плоть от плоти культуры укиё, вобрал в себя все достижения многовекового народного песенного искусства. Профессиональные литераторы, посещавшие кварталы любви, записывали и обрабатывали сочинения неизвестных поэтесс. Песни коута и фуси появлялись в новеллах и драмах, на популярных гравюрах, выходили уже в XVI в. отдельными изданиями. Они начали завоёвывать популярность с публикацией в 1600 г. книги «Песенки Рютацу», составленной, как это ни удивительно, монахом из секты Нитирэн. В дальнейшем все произведения вольного городского фольклора стали именоваться в честь сборника Рютацу «песенки» —