Привкус во рту стал металлическим, ярость пошла по венам.
Спенсер взял некролог женщины, на которой вынужден был жениться тридцать лет назад.
— Если кто-нибудь узнает об этом, семье не избежать позора.
Он с силой сжал кулаки. Никто не смеет шантажировать Спенсера Эштона! Он убьет их голыми руками.
— Здравствуй, дорогой, — в трубке раздался голос Лайлы. — Прости, что заставила тебя ждать. Только не говори, что не приедешь сегодня домой.
Отвращение и что-то пугающе близкое к страху сковало грудь Спенсера.
— Разумеется, я приеду. — Он взглянул на закрытую дверь своего кабинета и подумал о новой секретарше. У них еще будет куча времени. А сейчас нужно подумать…
— Чудесно, дорогой. Тогда ты, конечно, не забыл, что у Пэйдж день рождения. Вечеринка в субботу, но твоей малышке именно сегодня десять лет.
— Нет, я не забыл.
Спенсер повесил трубку, даже не попрощавшись. Он снова схватил письмо, в ужасе заметив на белом листе алую каплю собственной крови.
Выругавшись, он рвал и рвал письмо на части, пока в ладони не осталось множество мелких кусочков. Тогда Спенсер выбросил их все в пепельницу.
— И леди… продана! Джентльмену за четвертым столиком!
Молоток ведущего коснулся кафедры, и четыреста пятьдесят гостей поместья Эштонов взорвались хором возгласов и аплодисментов.
Аукцион свиданий в долине Напа, известный как и аукцион для холостяков, проходил весьма стремительно.
У нее было имя — ведущий даже произнес его, — но Пэйдж Эштон гораздо быстрее справлялась с именами и цифрами. Сейчас купили номер семнадцать. Осталось всего три девушки перед десертом и танцами.
Пэйдж сжала блокнот и отошла подальше от сцены. Девушка под номером семнадцать ушла за двадцать тысяч долларов. Благослови Господь этих храбрых женщин, которые готовы дефилировать по сцене и за свидание с которыми мужчины раскошеливаются. Этот аукцион поможет семье и улучшит баланс за последние пару месяцев, который Пэйдж предоставила родственникам.
И все же она немного нервничала, Проводя спой первый в жизни аукцион. Пэйдж недавно приехала в поместье, чтобы помочь сестре вести дела. Будь Меган здесь, она гордилась бы ею, но утренний токсикоз заставил сестру остаться в своей комнате. Пэйдж так хотела облегчить сестре жизнь, самостоятельно проведя ежегодный аукцион! Она старалась не обсуждать с Меган убийство их отца, старалась уберечь сестру от разговоров с полицией. Полицейские с ног сбились, разыскивая того, кто стрелял в Спенсера Эштона.
Тиффани Валенсия ушла, — услышала Пэйдж.
— Как ушла? Номер восемнадцать отказалась? Тогда выпустите девятнадцатую.
— Невозможно. Она вышла покурить с Эшли Бликер.
— Бликер? Значит, нет номеров восемнадцать, девятнадцать и двадцать?
— Нужен перерыв.
— Нет! — возразила Пэйдж. Это нарушило бы течение аукциона или, хуже, того, вообще прекратило бы торги. — Где, черт возьми, восемнадцатая м-м… Тиффани?
— Полагаю, она познакомилась с парнем и слиняла с ним.
Пэйдж закатила глаза.
— Он должен был заплатить за эту привилегию.
— Лучше скажите об этом Джорджу. — Пэйдж не стала долго раздумывать.
— Мы почти закончили. Нужно найти замену. — Она передала ассистенту свой блокнот и глубоко вдохнула. От волнения вспотели ладошки.
Как девушки делают это? Просто выходят на сцену?
В зале повисла тишина, когда она ступила на сцену. Кто-то сзади присвистнул.
Господи боже! Они думают, что она — следующий лот. Пэйдж с извиняющейся улыбкой покачала головой, но тут ее ослепил свет. Она могла различить лишь несколько лиц в первых рядах. Одним из холостяков был ее кузен Уолкер. Он смотрел на нее с веселым удивлением.
— Вот это да! Лот номер восемнадцать — Пэйдж Эштон! — объявил Джордж.
Девушка побледнела.
— Нет, все не так. — Но ее отказ заглушил гул в зале.
— Не ожидал выхода Пэйдж. Поэтому не могу рассказать вам о ней. Но одно я знаю точно: она потрясающая коллега. Ей… сколько тебе лет, Пэйдж?
— Двадцать два! — выкрикнул Уолкер.
На его лице играла дьявольская усмешка. Он шепнул что-то своему соседу по столику, который бросал на Пэйдж похотливые взгляды.
— Сколько предложите за эту двадцатидвухлетнюю красотку с известным именем и ангельским личиком?
Смерть. Уж лучше умереть, чем стоять здесь; на сцене, под ярким светом рампы.
— Пять сотен!
Боже, они начали торговаться? Пэйдж подняла руку, чтобы остановить торги, но ее проигнорировали.
— Всего пять сотен? — подстегивал ведущий. — Посмотрите на эту прекрасную юную леди. Она великолепна.
— Шестьсот пятьдесят!
— Я слышу, шестьсот пятьдесят за златовласку с медовыми локонами? Шестьсот семьдесят пять…
Пэйдж почувствовала, как у нее подкосились колени. Пожалуйста, господи, пусть все это скорее закончится!
— Это ошибка, Джордж, — в отчаянии сказала она ведущему. — Я не номер…
— Семьсот!
— Вот так уже лучше. Я слышу — семь сотен или семьсот пятьдесят?
— Восемьсот пятьдесят!
— Девятьсот!
Ноги едва держали Пэйдж. Джордж поддержал ее, покрутив. Кружась, Пэйдж видела лицо своего кузена, который обсуждал что-то со своим соседом, но яркий свет, бьющий в глаза, мешал разглядеть, кто это был.
— Девятьсот пятьдесят! — раздалось в конце зала.
Это заставило мужчин на минуту замолчать. Обычно на тысяче долларов торги заканчивались.
