Осень - [77]

Он не двинулся с места. Беатрис сама закрыла окно. Отругала его:

– Как тебе не совестно, ты…

– Погоди, Бет, смотри, что это? – он показал на черный шнурок на шее Мэрил.

– Не знаю, – проговорила она, разглядывая странное украшение. – Думаю, его нужно немедленно снять.

Она попыталась найти застежку или узелок, но оказалось, что шнурок – это цельное упругое кольцо, которое сдавливает шею тети Мэрил, усложняя ее дыхание.

– Это – шагреневая кожа, – проговорила Беатрис, побледнев. – Нам нужно немедленно ее разрезать. Подай мне ножницы.

Энтони открыл шкатулку с тетиным рукодельем, достал ножницы, протянул Беатрис. Она щелкнула ими раз, другой, третий. Но шнурок был слишком прочным. Тогда Энтони взялся за дело. Но и он смог разрезать шнурок только с пятой попытки.

Шнурок лопнул с таким треском, словно разрубили деревянное полено. Мэрил застонала, открыла глаза.

– Что вы такое уронили? – спросила она. – Почему я лежу на полу?

– Ты упала в обморок, – ответила Беатрис, помогая ей подняться. – Думаю, тебе нужно лечь в постель. Пойдем, я провожу тебя.

– Да, Бет, сделай милость, проводи меня, я смертельно устала, – проговорила Мэрил, оперлась на ее руку, пошла к себе, шаркая ногами.

Энтони положил ножницы на место, посмотрел на странный шнурок, поежился. Ему показалось, что из шнурка вытекла какая-то жидкость.

– Надеюсь, мы не лишили тетушку дыхательного аппарата? – проговорил он, заворачивая шнурок в платок. – Завтра покажу его доктору, пусть объяснит, что это такое.

– Тетя приняла лекарство и уснула, – сказала вошедшая в комнату Беатрис. – Что будем делать?

– Пойдем погуляем, – предложил Энтони.

– Да, прогулка нам поможет успокоиться, – сказала она.

– Тебя не смущает дождь? – спросил Энтони.

– Нет. Я люблю гулять в дождь. Ты идешь под зонтом, а капли барабанят, барабанят сверху, словно хотят тебе передать важно сообщение, – ответила Беатрис.

– Они спешат тебе сказать, что жизнь утекает, жизнь утекает, жизнь подходит к концу, – побарабанив пальцами по столу, проговорил Энтони.

– Нет, они говорят по-другому, – Беатрис улыбнулась, постучала пальцами по столу, пропела:

– Надо жить, надо жить и любить, любить, любить…

– Ты – неисправимый оптимист, Бет, – Энтони не смог сдержать улыбку. – Даже на грани света и тьмы ты ставишь любовь на первое место. Почему?

– Сама не знаю, – соврала она. – Может, наша прогулка под дождем поможет найти ответ. Идемте, господин Энтони Эштон.

Они оделись, взяли зонты, пошли в сад.

– Помнишь, какими мы были счастливыми? – спросила Беатрис, когда они остановились под самой старой яблоней. Энтони кивнул. Беатрис сорвала яблоко, протянула ему.

– Хочешь?

– Нет. Я не люблю антоновку. Она очень кислая.

– А мне нравится этот сорт, – сказала Беатрис. – Мне нравится вдыхать этот запах и вспоминать наше детство. Ты хочешь на время вернуться в прошлое, Эн?

– На время, да, – ответил он. – Было бы здорово на время забыть о том, что ты никогда не станешь моей, и…

Энтони порывисто обнял Беатрис, попытался поцеловать ее в губы. Она вырвалась, уронила зонт, побежала прочь.

– Бет, прости, я не нарочно, – крикнул он ей в спину. – Вернись, я больше не буду. Бет… Беатрис…

Дождь усилился. Энтони поднял зонт Беатрис, пошел домой, мысленно ругая себя:

– Ну, что я за болван. Зачем я заставляю ее страдать? Господи, кто поможет мне победить вожделение?

Он вошел в дом, поднялся в свою комнату, посмотрел на себя в зеркало, покачал головой, сказал:

– Ты ужасно выглядишь, Эн. Наверно потому, что ты понимаешь, бороться с собой – нелепейшее занятие. Никому еще не удалось победить все свои недостатки. Никому. Люди только говорят, что сражаются с ними, на самом же деле – это просто слова. Просто пустые слова. Попытка оправдать себя, – отвернулся от зеркала. – Ах, Бет, какая же это пытка знать, что ты принадлежишь другому. И я даже рад, что Мэрии нас отравила. Скоро все наши муки закончатся.

Он решил попросить у Беатрис прощения, подошел к ее двери, постучал. Она не отозвалась. Он стукнул еще раз, сказал:

– Прости, Бет. Прости и спи спокойно. Я буду хорошим мальчиком. Таким, каким ты желаешь меня видеть.

Ушел, нарочно громко топая. Закрылся в своей комнате, налил полный бокал вина, выпил залпом, улегся в кровать и моментально заснул…

Убежав от Энтони, Беатрис не пошла домой. Она бы не смогла находиться в четырех стенах после ужасной выходки кузена. Ей нужно было побродить под дождем. Нужно было вымокнуть до нитки, чтобы смыть с себя весь этот позор, которому подверг ее Энтони.

В какой-то миг Беатрис поняла, что сердится больше на себя, чем на него. Она затеяла разговор о прошлом, потому что ей самой хотелось поцеловать Энтони. И это было ужаснее всего. Поэтому она сейчас смывает свой позор, просит прощения за свое грехопадение и не знает, достойна ли она прощения. Потому что к мыслям об Энтони еще примешиваются мысли об учителе, к которому она испытывает нежную привязанность. Этот молодой человек – ее тайная страсть, которую она тщательно скрывает.

Учитель – застенчивый юноша, с хорошими манерами и совершенно обыкновенной внешностью. Он не из тех красавцев, по которым сходят с ума. Но он настолько обаятелен и добр, что не влюбиться в него невозможно.