Осень - [150]
— Почему? Неужели ни с того, ни с сего задела тебя? — продолжала допытываться тетка.
— Из-за Цянь-эр, — кратко ответил Цзюе-синь, надеясь, что тетка прекратит расспросы.
— Ну, как Цянь-эр? Выздоровела? — осведомилась Цинь.
— Она умерла. Вчера вечером. Но никто не знает, когда точно.
— Так быстро! — вздохнула Цинь. Ее брови сдвинулись, чудесные глаза затуманились.
— А могла ли она не умереть, если тетя Ван не позвала к ней хорошего врача? — возмущенно произнес Цзюе-минь. — А когда умерла, не хотела ей гроб покупать, велела завернуть ее в циновки. Цзюе-синь не выдержал, купил гроб на свои деньги. А тетя не только деньги не вернула ему, но еще издевалась над ним, — спешил высказать Цзюе-минь все, что у него накипело на душе.
— В самом деле? — изумилась госпожа Чжан. — Да разве у нее денег нет, что она так скупа? Говорят, Кэ-ань знается с артистами, за один раз тратит больше ста юаней на подарки. Бросает деньги на ветер. Не знаю, говорит ли она ему что-нибудь. На дело — денег нет, а транжирить — так сколько угодно! Не знаю, что из этого получится! — сокрушалась госпожа Чжан.
— Вы, тетя, еще не знаете, а я только сегодня услышал, что дядя Кэ-ань снял для Чжан Би-сю где-то на стороне квартиру, — сообщил Цзюе-синь, вспомнив об этом позорном поступке.
— Неужели? Что-то не верится. От кого ты слышал? — сомневалась госпожа Чжан. Ей приходилось видеть Чжан Би-сю в театре, она знала, что он очень нравится Кэ-аню, но чтобы Кэ-ань решился на такой недостойный поступок — нет, это не укладывалось у ней в голове.
— Я слышал от Гао-чжуна, он ходил вместе с дядей Кэ-анем, — уверенно отвечал Цзюе-синь, знавший, что ему Гао-чжун лгать не будет.
Госпожа Чжан изменилась в лице; было заметно, как легкое облачко печали покрыло ее лицо. Указательным пальцем правой руки она потерла висок и нахмурилась:
— Кажется, и Кэ-дин снял помещение.
— Да, у Кэ-дина тоже певичка на содержании, по имени Ли Бай-и, живет в «Жунхуасы», — спокойно ответил Цзюе-минь, — А дядя Кэ-ань снял помещение в переулке «Чжушисян». — Он относился к этому факту не так, как тетка, и не так, как брат. Его не очень заботили действия дядей, даже развал семьи не производил на него особенного впечатления. Во многом он разбирался лучше тетки и брата.
— Ли Бай-и я тоже видела, — улыбнулась Цинь.
— Где? — удивилась госпожа Чжан.
— В парке. Ты забыла, мама? Я же тебе тогда говорила, — напомнила ей Цинь.
— Неужели буду помнить о такой мелочи? — беззаботно ответила госпожа Чжан. — Не такая уж у меня хорошая память.
— Ты всегда ссылаешься на слабую память, мама, — усмехнулась Цинь. — Только, по-моему, ты не очень стараешься запомнить, все мимо ушей пропускаешь. Может быть, это и неплохо, но я так не умею.
Улыбнулась и госпожа Чжан.
— Смотри-ка, Цзюе-синь, — обратилась она к племяннику, — твоя сестра смеется надо мной. Только сейчас, по-моему, такое время, что лучше все мимо ушей пропускать. Теперь ведь все не так, как раньше. Слишком много для меня непривычного, если сердиться — злости не хватит. Лучше уж ничего не знать и не слышать. Ну, что ты на это скажешь, Цзюе-синь?
— Правильно сказано, тетя. Теперь спокойнее жить тем, кто не знает ничего и не слышит ничего, — улыбаясь, согласился Цзюе-синь.
— Ну, тебе-то, я вижу, не приходится жить спокойно, — беззлобно поддел брата Цзюе-минь, и Цинь звонко рассмеялась.
Цзюе-синь укоризненно взглянул на брата и попытался разъяснить свои слова:
— Это только потому, что я не довел свое намерение до логического конца и еще не стал совсем «глухим».
Госпожа Чжан улыбнулась.
— Что-то меня беспокоит твой характер, Цзюе-минь, — ласково и вместе с тем чуть-чуть обеспокоенно обратилась она к младшему племяннику. — Может быть, это покажется вам странным, но Цинь очень напоминает характером Цзюе-миня. Это — прямо близнецы. (При этих словах Цинь отвернулась.) — Боюсь только, что Цзюе-миню придется терпеть от общества.
— Ну, это вряд ли, тетя. Если человек твердо стоит на своих ногах — ему нечего бояться, — вмешался Цзюе-синь.
— Но и слишком колючим быть — тоже не годится, — еле заметно покачала головой госпожа Чжан. Бросив взгляд на дочь и заметив, что та смотрит куда-то в сторону, словно не слыша, что говорит мать, она позвала ее: — Цинь, слушай, что я говорю.
— Ты, мама, опять смеешься надо мной, я не хочу слушать, — капризно отозвалась Цинь.
— Я ведь верно говорю, — улыбнулась госпожа Чжан. — Цзюе-синь тут не посторонний, чего ты боишься? Ты сказала, что я не очень стараюсь все запомнить. Что ж, это верно: лет мне уж немало, мужчин в доме нет, неужели я одна должна обо всем думать? У меня только одно на уме, — закончила она уже несколько другим тоном, — как бы тебя замуж выдать!
— Опять ты за старое, мама? — запротестовала Цинь. — Скажи еще что-нибудь — и я уйду.
Госпожа Чжан жестом успокоила дочь:
— Не уходи, Цзюе-синь — свой человек, чего же стесняться? Не ты ли постоянно твердишь мне о новой морали? Что же ты так смутилась, когда речь зашла о сватовстве?
Смущенная словами матери, Цинь натянуто улыбнулась и, понурившись, умолкла.
— Теперь в сердечных делах молодежи разобраться трудно, — продолжала госпожа Чжан. — У меня от ваших дел голова кругом идет. Сегодня так, завтра — эдак, каждый день что-нибудь новое. Где уж мне говорить с вами о принципах? — Все это говорилось для Цинь. Затем госпожа Чжан обратилась к Цзюе-синю: — Меня сейчас только это и заботит, Цзюе-синь. Мне кажется, Цзюе-минь и Цинь очень подходят друг к другу, и я давно дала свое согласие. Твоя мать такого же мнения. Срок траура по бабушке у Цинь уже кончился — полгода прошло. И я давно бы уже все уладила, если бы они не твердили то и дело о каких-то новых идеях, новом образе действий. Нынче ведь все не так, как прежде, боюсь, своей старой головой не пойму этих новшеств, сделаю что-нибудь не так и все им испорчу. Ведь Цинь у меня — единственная дочь. А молодежи легче разобраться в сердечных делах других молодых людей. Вот, Цзюе-синь, я и хочу поручить это дело тебе: одна — твоя двоюродная сестра, другой — твой родной брат, и ты всегда к ним очень хорошо относился. Я верю, что ты все устроишь таким образом, чтобы я была спокойна, — последовательно излагала свои сокровенные мысли госпожа Чжан, выжидающе глядя прямо в лицо племянника.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Любовь рождается неожиданно и так же неожиданно исчезает, как будто и не было вовсе. И для чего? Ведь остается только горько-сладкое послевкусие разочарования от несбывшихся надежд…
В своем последнем завершенном романе «Взгляни на арлекинов!» (1974) великий художник обращается к теме таинственного влияния любви на искусство. С небывалым азартом и остроумием в этих «зеркальных мемуарах» Набоков совершает то, на что еще не отваживался ни один писатель: превращает собственную биографию в вымысел, бурлеск, арлекинаду, заставляя своего героя Вадима Вадимовича N. проделать нелегкий путь длиною в жизнь, чтобы на вершине ее обрести истинную любовь, реальность, искусство. Издание снабжено послесловием и подробными примечаниями переводчика, а также впервые публикуемыми по-русски письмами Веры и Владимира Набоковых об этом романе.
Повесть известного у нас норвежского писателя С. Хельмебака — это сатира на провинциальное «процветающее» общество, которому противопоставлены Андерсены — люди, верные родной земле, стойкие к влияниям мещанского уклада, носители народного юмора, здравого смысла.
«Газеты уделили очень много места одному таинственному делу: делу этого молодого могильщика, приговорённого к шестимесячному пребыванию в тюрьме за осквернение могилы и чувствовавшего с тех пор умственное расстройство. Они вмешали в дело покойного Лорана Паридаля, имя которого встречалось на судебном разбирательстве дела, двоюродного брата Регины Добузье, моей жены, состоявшей в первом браке с Г. Фредди Бежаром, погибшем так несчастно с большею частью своих рабочих, при взрыве на своей гильзовой фабрике.