Осада - [44]

— Встать!

Однако солдаты продолжали лежать на земле. Пошевелился лишь один Макра. Он поднял голову и даже попытался встать на колени, но тут же свалился на землю.

Иштван Надь невольно вспомнил ЧП на учебном стрельбище, и все в нем мгновенно возмутилось.

— Встать! — заорал он. — Это вам не учебное стрельбище! Встать, мерзавцы! Разве вы не слышите, что я приказал?!

Дрожащими пальцами он схватился за кобуру. «Я вам сейчас покажу!» — решил он и, выхватив пистолет, дважды выстрелил в воздух.

Вслед за этими выстрелами на время установилась полная тишина. Однако солдаты не шевелились, отчего в душе у офицера снова ожили воспоминания об учебных стрельбах. Он быстро окинул взглядом распластавшихся на земле подчиненных. По спинам он не узнал ни Закса, ни других солдат, которых он обучал стрельбе.

«Их нужно во что бы то ни стало поднять…» — сообразил он, решив, что в свое время, обучая и воспитывая их, он, видимо, допустил какую-то серьезную ошибку.

А тогда на стрельбище, можно сказать, произошло настоящее ЧП. Иштвану Надю показалось, что его допризывники действовали недостаточно быстро и ловко для венгерских парней, и поэтому он приказал продолжать занятия даже после их окончания, а когда парни и после этого не проявили нужного усердия, начал над ними измываться. Однако после команды «Ложись!» по команде «Встать!» никто из новичков не соблаговолил подняться с земли, да и его собственные ученики не торопились выполнить его приказ, что окончательно сразило Иштвана Надя. Во всяком случае, он решил официально наказать только новичков, а своих гимназистов после долгого и мучительного раздумья наказать собственной властью, влепив провинившимся по колу: двоим — по венгерскому языку, а двоим — по истории, с тем чтобы и тем и другим было бы что исправлять до экзаменов на аттестат зрелости, а помимо этого каждый из них должен был по пять раз написать в своей тетради следующее предложение: «История учит нас, что без твердой дисциплины и беспрекословного повиновения нашей нации грозит гибель. Невыполнение приказа равносильно предательству и должно быть чуждо характеру истинного венгра, а если нечто подобное произойдет среди моих подчиненных, то я буду немедленно и решительно пресекать подобные поползновения».

Однако происшедшие изменения в военной обстановке отсрочили приведение в исполнение этого наказания, да и сами экзамены тоже. Стоило только Иштвану Надю вспомнить вышеприведенный текст, как он моментально сообразил, что сам должен действовать тоже решительно. От сознания этого он даже вздрогнул. Ему хотелось каким-то образом вытащить парней из этой передряги, хотя он и понимал, что такой возможности у него нет сейчас, да и позже не будет. Медленно переставляя ноги, он пошел по окопу.

«Все они еще зеленые юнцы…» — думал Надь, понимая, что признание этого факта ничего не изменит. «Батарея и тогда остается батареей, когда она состоит всего из одного орудия…»

Шел он медленно, явно не торопясь. «Да и этот Буйдошо тоже хорош…» Подпоручик тряхнул головой, словно отгоняя этим от себя саму мысль, что унтер способен на решительный шаг. Он почти совсем не знал своего взводного, хотя на фоне наспех сколоченного коллектива батареи Буйдошо и казался крепким молодцом, который с первого раза прекрасно справлялся с этими желторотиками. «Он, по-видимому, убит…» Стоило только офицеру подумать об этом, как ноги его моментально налились свинцом. «Такое вполне могло случиться…»

Услышав за своей спиной шорох, офицер мгновенно замер и повернул голову в ту сторону, но ничего подозрительного не заметил. Глядя мимо орудия, он снова увидел внизу долину.

Правда, из-за сгущающихся сумерек отдаленные дома уже нельзя было различить. Взгляд подпоручика снова перескочил на орудие, и снова он подумал о том, что позиция выбрана им превосходно, и ему захотелось, чтобы его снова охватило то радостное чувство, какое он испытал, когда солдаты закатывали пушку на огневую позицию.

И тут Иштван Надь вспомнил, как во время обеда кто-то из солдат, глядя на городок, раскинувшийся внизу, сказал, вспомнив один из эпизодов отечественной истории:

— Вот теперь и мы будем защищать свой город, как это делали некогда витязи из Вегвара.

— И мы сможем туда стрелять? — вдруг спросил другой солдат, в голосе которого не чувствовалось уверенности.

— Отсюда мы можем вести огонь в любом направлении, так как огневая позиция выбрана правильно и в то же время защищена со всех сторон, — ответил ему Иштван Надь, желая этим хоть как-то подбодрить своих вояк.

— Господин подпоручик… — Спрашивавший на миг замолк, а затем все-таки договорил фразу до конца: — Но ведь мы живем в этом городе, там у нас…

Иштван Надь вытаращил на солдата глаза.

— Если потребуется, я сам выстрелю из орудия по собственному дому, — решительно произнес он.

Солдаты же на это лишь растерянно заморгали глазами.

Сейчас офицер и сам удивился тому, что до сих пор он как-то ни разу не подумал об этом.

«А такое вполне может произойти…» — сообразил Надь и пошел дальше, все быстрее и быстрее переставляя ноги.

Ближе других солдат к командиру оказался Закс, лежавший в ячейке широко раскинув ноги и повернув набок голову, с которой чуть съехала каска.