Осада и штурмъ Текинской крепости Геокъ-тепе (съ двумя планами) - [11]

Кромѣ того, охотники, вмѣстѣ со 2-ю ротою Ширванскаго полка и частью 4-го бат. Апшеронскаго, овладѣли знаменемъ 4-го батальона Апшеронскаго полка, взятымъ текинцами 28 декабря. Текинцы выставили это знамя, снявъ съ него чехолъ, въ передовой своей линіи.

Донося о молодецкомъ штурмѣ, Генералъ Скобелевъ писалъ, что слѣдующіе нижніе чины явили себя, въ трудный день 12-го января, представителями обычной русскому солдату боевой доблести: фельдфебель 3-й роты 83-го Самурскаго полка, Ефимъ Кадушкинъ; фельдфебель морской батареи, Степанъ Стафаевъ; фейерверкеръ 6-й батареи, 19-й артиллерійской бригады Михаилъ Отошктъ, юнкеръ милиціи, Кулаевъ; 74-го Ставропольскаго полка унтеръ-офицеръ, Кривобородко, вошедшій первымъ на валъ; въ колоннѣ Козелкова— рядовой 9-й роты Ширванскаго полка, Иванъ Котельниковъ, кавалеръ 4-й степени; онъ первый вскочилъ на обвалъ самой крѣпости Геокъ-Тепе.

Еще до взятія цитадели, во второмъ часу пополудни, кавалерія князя Эрнстова, находившаяся при резервѣ, рысью двинута была къ сѣверному фронту укрѣпленій, откуда непріятель спасался бѣгствомъ въ пески. Князь Эрнстовъ настойчиво преслѣдовалъ бѣжавшихъ на разстояніи почти пятнадцати верстъ.

Потери непріятеля при штурмѣ Геокъ-Тепе 12-го января и особенно при преслѣдованіи его, были весьма значительны[28]. Наши же потери были слѣдующія: убито офицеровъ четыре[29] нижнихъ чиновъ 55; ранено офицеровъ[30] 18, нижнихъ чиновъ 236; контужено: офицеровъ десять, нижнихъ чиновъ 75.

Въ плѣнъ текинцевъ мужчинъ было взято весьма мало; женщинъ же и дѣтей взято до 4000. Они размѣщены были въ прилегавшихъ къ крѣпости калахъ. "Красный Крестъ" тотчасъ же принялъ на себя заботу объ этихъ несчастныхъ: онъ снабдилъ ихъ продовольствіемъ, обувью, одеждою и другими предметами первѣйшей необходимости.

Комендантомъ крѣпости, на первое время, назначенъ былъ командиръ сводной кавалерійской бригады полковникъ Арцишевскій; онъ прежде всего, занялся приведеніемъ въ извѣстность взятаго у непріятеля оружія, фуража и другой военной добычи. Но главною его заботою была дезинфенція крѣпости. Немедленно убраны были тѣла убитыхъ и нечистоты, образовавшіяся отъ продолжительнаго скопленія на одномъ мѣстѣ значительнаго числа людей и животныхъ.

VІІІ Ночь въ крѣпости послѣ штурма. — Баранта. — Побѣдители кушаютъ. — Утро 13-го января. Освобожденные плѣнники-Персы. — Движеніе малыхъ отрядовъ въ пески и къ Асхабату. — Раздача крестовъ. — Отъѣздъ Скобелева въ передовыя отрядъ. — Текинскія племена изъявляютъ покорность. — Грамоты Скобелева

Утомленныя дневнымъ боемъ и преслѣдованіемъ по пескамъ, войска къ. вечеру вернулись на тѣ самыя позиціи, гдѣ еще такъ недавно шла ожесточенная борьба. Возвращаясь изъ преслѣдованія, генералъ Скобелевъ приказалъ обратить особенное вниманіе на холмъ Геокъ-Тепе и немедленно же приступить къ укрѣпленію этого мѣста, которое должно было составить цитадель для прочнаго удержанія за собой крѣпости. Гарнизономъ па этомъ холмѣ было оставлено шесть ротъ пѣхоты, двѣ мортиры, ра четырехъ-фунтовыхъ и два горныхъ орудія.

Странный видъ представляла крѣпость послѣ штурма. Извилистые проходы между кибитками, входы въ землянки, валы и внутреній ровъ усѣяны были трупами, умирающими ранеными. Небольшая кала, расположенная саженяхъ во ста отъ холма, была биткомъ набита женщинами и дѣтьми и изъ ихъ утомленной груди уже временами только вырывались сиплые вопли и стоны. Во мракѣ ночи, смѣнившей день штурма, изрѣдка вспыхивали огоньки и раздавались сухіе ружейные выстрѣлы, то на аванпостахъ, то на стѣнѣ, то между кибитками, въ которыхъ успѣли скрыться, во время дневнаго боя, текинцы. Нѣкоторые, пользуясь наступившею темнотою, старались пробраться въ пески черезъ выходы.

А, неѣвшіе цѣлый день, побѣдители, не обращая вниманія на эту стрѣльбу, массами тащили муку, курдючье сало, масло и крупу; другіе гнали и тянули на веревкѣ телятъ и барановъ, несли куръ и все, что можно было ѣсть.

Не смотря на утомленіе, солдаты толпились вокругъ костровъ, натащивъ изъ кибитокъ сковородъ, желѣзныхъ листовъ, "кунгановъ" и прочей утвари и все это пекло, жарило и варило… Тутъ приготовлялисъ и лепешки, и галушки, и плоскіе хлѣбы, жаркое въ разомъ видѣ и изъ разнаго мяса; при атомъ вырѣзались отборнѣйшіе куски, а остальное бросалось въ сторону.

Надъ холмомъ и лагеремъ, гдѣ еще такъ недавно раздавались выстрѣлы и носились облава пороховаго дыма, теперь стоялъ дымъ отъ костровъ, чадъ кипящаго сала; ворчала на сковородахъ баранина и слышался веселый говоръ, прерываемый взрывомъ веселаго хохота. Особенно причудливый видъ представлялъ холмъ, озаряемый колеблющимся пламенемъ костровъ. По стѣнамъ стояла рѣдкая цѣпь часовыхъ. У воротъ караулы. По временамъ, внутренность крѣпости пересѣкали, по разнымъ направленіямъ, казачьи разъѣзды и пѣхотные патрули…

Вдругъ вспыхиваетъ гдѣ нибудь большое пламя и снопъ искръ, какъ фейерверкъ, озаряетъ ночной мракъ; это пылаютъ кибитки, подожженыя какимъ нибудь забулдыгой… На пожаръ ѣдетъ патруль.

— Что это вы, подлецы, тутъ зажгли? кричитъ старшій. — Вы всѣ кибитки хотите спалить, что ли? Мало вамъ, дуракамъ, что вамъ позволили все брать тутъ; нѣтъ, надо еще жечь! Потушить сейчасъ! Ну!., ты чего стоишь? бери лопату и засыпай…