Осада - [7]

— Вилф Анзор — это старый друг нашей семьи, Григорий Руфино Васлович. — Генерал, в коричневой плащ-палатке и стеганом шлеме, был не мельче — а то и крупнее — Урсиса, имел рыжеватый оттенок шерсти и единственную алмазную коронку на правом клыке.

Теперь и Брим испытал на себе медвежье объятие.

— Вилф Анзор, — с широкой улыбкой сказал генерал, — я о вас наслышан. Если послушать Анастаса Алексия, вам следовало бы родиться медведем — он говорит о вас скорее как о сыне, чем как о безволосом.

Брим, отвечая на заразительную улыбку генерала, взглянул на старого Бородова.

— Я польщен. — Брим сказал это искренне. Старый медведь во многих отношениях и правда был ему как отец.

— Значит, решили проехаться с нами на краулере? — продолжал Васлович. — Это не то, что звездолет — здесь трясет куда больше.

— Мы его предупредили, генерал, — сказал Урсис. Все медведи из вежливости говорили по-авалонски. — Очень важно, чтобы он увидел наземные силы в действии. Ему предстоит здесь нелегкая работа.

— Когда маршал ноф Вобок, Охотник, заглядывает нам через плечо, без авалонского флота нам не выжить. Мы, содескийцы, всегда рассчитывали на Имперский Флот для поддержки наших наземных войск.

Брим только вздохнул. Теперь на Флот, пожалуй, слишком рассчитывать не приходится. Его сильно потрепало после почти полугодовых налетов Лиги, получивших уже название Битвы за Авалон.

— Не сомневаюсь, что император Онрад обеспечит вам всю поддержку, которую сможет дать, — дипломатично сказал Брим. — И у великого князя, конечно же, есть свой обширный флот.

— Скоро увидите сами, — сказал Васлович. — На этих учениях будут представлены все наши резервы. Князь Николай хочет видеть все.

Капитан Вотова у радиопередатчика доложила:

— Маневры начались.

— Прошу садиться, друзья мои, — сказал Васлович. — Мы выступаем немедленно. — И генерал заговорил по-содескийски с Вотовой.

— Садись сюда, Вилфушка. — Бородов похлопал по креслу между местом капитана и орудийным пультом, прямо перед передней смотровой щелью. — Тебе нужен хороший обзор, чтобы как следует ухватить наши проблемы.

Брим, кивнув, запахнулся в плащ и опустился на жесткое сиденье. Его спутники заняли места по бокам большого командного кресла позади, явно предназначенного для Васловича. Вотова вручила Бриму специальный краулерский шлем, села на свое место и начала пристегиваться.

— Следите за мной, Брим, — проворчала она, — и не пропустите ни единой пряжки. На краулерах нет местной гравитации.

— Что-что? — переспросил Брим сквозь грохот двигателя. — Я не слышу.

— Шлем, адмирал! — сердито прокричала Вотова. — Наденьте шлем.

Брим с горящими щеками повиновался и тут же был вознагражден содескийской трескотней, где участвовало не менее дюжины голосов. Но когда он повернулся к Вотовой, голоса утихли.

— Теперь вы меня слышите, адмирал? — сухо осведомилась капитан.

— Прекрасно слышу, — ответил Брим, не зная, передается ли ей автоматически его голос. Видимо, он передавался, потому что она кивнула и стала говорить, точно семилетнему ребенку:

— Вам необходимо застегнуть все семь ремней. Сначала этот, — она указала на красный ремень, проходящий через колени, — затем два зеленых и четыре синих. — Проделав это, Вотова вернула внимание к своему командному пульту.

Брим принялся застегивать ремни в указанном порядке.

— Вам удобно? — спросила Вотова, не глядя на него.

— Да, спасибо. — Брим удивился тому, что немногословный командир заботится о его комфорте.

— Значит, вы недостаточно туго затянули ремни. — И Вотова приступила, по всей видимости, к предстартовой подготовке.

Брим послушно затянулся так, что ему стало больно, Вскоре на одном из объемных экранов Вотовой появился офицер по связи и сказал что-то по-содескийски.

— Начинается, — предупредила Вотова через плечо. — Ну, космонавт, держитесь. — Ее руки уверенно замелькали над пультом. Шум двигателя удвоился. Рубка перекосилась на один бок, качнулась и, наконец, обрела некое ненадежное равновесие. Внутренняя гравитация на борту этих чудищ отсутствовала.

— Набираем высоту, — пояснила Вотова. — Скоро двинемся.

В смотровую щель Брим видел клубы снега, валящие из-под каждого краулера. Машины одна за другой поднимались на несколько иралов над землей, и под ними мерцали столбы гравитонов. Взмыв вверх, бронированные бегемоты преобразились из статичных укреплений в движущуюся грозную силу. Но на земле они почему-то казались более мощными, чем в воздухе. Громкоговоритель на пульте связи заглушил переговоры в наушниках Брима, шум и вибрация стали еще сильнее, и краулер по команде Вотовой двинулся вперед с целенаправленным ускорением боевого корабля.

— Не совсем то, к чему ты привык, да? — спросил сзади голос Бородова.

— Не совсем, — с усмешкой обернулся к нему Брим. Громадные машины продолжали набирать скорость и скоро понеслись над каменистой местностью в очень приличном темпе — почти равном стартовой скорости некоторых звездолетов, на которых летал Брим. И остановить их, по всей видимости, было невозможно. Шеренги краулеров превращали в пыль все, что оказывалось у них на пути, в том числе и валуны вдвое больше себя.