Оружие возмездия - [3]

— Это так, — подтвердил тот из двух, что выглядел моложе. — Опасность велика, но я уже сделал все необходимое, чтобы помешать им. То, чего мы опасаемся, не произойдет, я уверен.

— В таких делах нет места уверенности, — покачал головой седобородый. — Любая случайность, пустяк, и все планы будут нарушены в один миг. Единожды твои усилия уже оказались напрасными, иначе нам теперь не пришлось бы сидеть здесь, бросив все свои дела, решая, как быть дальше.

— И потому, почтенный, я прошу тебя о помощи, — согласно кивнул второй. — Я все же надеюсь справиться сам, но если меня постигнет неудача, только ты сможешь помешать свершиться беде.

— Наша сила в единстве, мы делаем общее дело. Я готов помочь, но только скажи, в чем именно и когда?

— Жди вестей от меня, почтенный, — ответил собеседник старца. — Я дам знать, если все же не достигну успеха. И тогда не мешкай, прошу тебя, ибо ты и сам знаешь, сколь многим чревато промедление.

— О нет, — заверил молодого мужчину седобородый, — я не промедлю ни мгновения. Можешь положиться на меня всецело, друг мой. Мне и впрямь ведомо, к чему может привести их горячность, помноженная на растущий с каждым днем ужас поражения, и я сделаю все, что ты скажешь. Люди будут готовы немедленно действовать, как только ты известишь меня. Угроза велика, и я не меньше твоего заинтересован, чтобы она исчезла, а иначе всех нас ждут тяжелые времена, которые кто-то может и не пережить. Да, — кивнул старец в ответ на благодарный взгляд своего собеседника. — Я помогу всем, чем нужно. Но ты, — добавил мужчина, — ты еще раз должен попытаться остановить своего государя. То, что он затеял, грозит ему самому, прежде всего, и его подданным. Ты прекрасно знаешь, сколько всего сокрыто под сводами зачарованных лесов, и в час крайней опасности они вспомнят о реликвиях прошлого, способных уничтожить половину мира. Уйми своего сеньора, он ведь уже и так добился многого. — Ответом говорившему был лишь молчаливый кивок, знак согласия. Оба собеседника знали, что такое играть с огнем.

Они покинули трактир так же незаметно, как и появились в нем, оставив на столе несколько золотых монет, которых хватило бы, чтобы до отвала накормить роту солдат. Взяв одну из монет, трактирщик с интересом взглянул на выбитый на ней герб, какого прежде ему не приходилось видеть. Гордый орел, раскинув широко крылья, летел куда-то, влекомый ветрами дальних краев, и вились по краю монеты вязь букв древнего языка, умершего вместе с величественной эссарской империей. Усомнившись, хозяин постоялого двора попробовал монету на зуб, с удивлением убедившись, что отлита она из чистого золота.

Но вовсе не неожиданная щедрость этих странников удивила трактирщика. Он видел, что оба путника, выйдя из постоялого двора, двинулись на запад, в сторону городка, высившегося где-то за лесом. А спустя считанные минуты из города вернулся слуга, посланный еще утром за вином, которое неожиданно быстро кончилось. Молодой парень, округлив глаза и все время осеняя себя жестами, призванными отогнать злых духов, поведал историю, воистину странную.

— Задремал я малость, — дрожащим от волнения голосом рассказывал слуга, вокруг которого столпились все, кто были в этот ранний час в трактире. — Смотрю, а мне навстречу два мужика идут. Вдруг встали они посреди дороги, саженях, верно, в двухстах от меня, руки друг другу пожали, будто прощались, затем отпрянули, и вдруг точно между ними будто туман сгустился. Облако такое странное, и что за ним, не видно. И мужики эти, один за другим, в то облако и шагнули, и тот, который вторым шагал, старый такой, с бородою длиннющей, вдруг на меня как глянет, аж мороз по коже прошел. Взмолился я всем богам, да от страха зажмурился, а потом глаза открываю, а дорога-то пустая, и нет на ней ни мужиков этих, и туман как будто ветром рассеяло. Ну, я постоял, да потом лошаденку стегнул, что было сил, да так и домчал сюда.

— Увидели они тебя, дурня, да и в лес свернули, — при появлении хозяина трактира слуги почтительно расступились. — А ты и знаешь только, небылицы рассказывать, — насмешливо осклабился корчмарь, демонстрируя свое презрение. — Марш на двор, да поживее! Дров надо наколоть к вечеру, а не сказки рассказывать.

— Как скажешь, хозяин, — слуга понял, что трактирщик не желает рассуждать о странной этой истории, словно боится даже вспоминать лишний раз о странных гостях, что недавно пили пиво в его корчме. И уже направившись к куче чурбаков, возле которых в дубовую колоду был воткнут тяжелый колун, парень обернулся и сказал: — А до леса они бы даже бегом не поспели. Там по обе стороны от тракта поле, ровное, что твой стол. Ни кочки, ни кустика. Там прятаться негде, хоть ничком ложись. Исчезли они, в воздухе растворились, словно призраки, вот тебе и весь сказ.

Слуга все махал колуном, а трактирщик думал о рассказанной им истории, настолько необычной, что впору на ночь будет поведать ее свом внукам. Он долго думал, какие же такие путники забрели к нему этим утром, и, наконец, решил, что не желает этого знать. Кто бы то ни был, они ушли, и трактирщик молил богов, чтобы они вновь не вернулись, ибо всякий знал, что призраки, бродящие порой по окрестным лесам в предрассветный час, могут забрать душу всякого, кто их повстречает.