Орлы златого века Екатерины - [3]

Старый друг Василий,

Уж не в расцвете лет,

Но в крепости еще и в силе.

Они обнялись

И троекратно тут облобызались.

Под сенью лип

друзья за праздничным столом

Уж чарки пенные за здравие друг друга подымают

И о делах давно минувших дней,

Деяниях Великого Петра за чаркой вспоминают.

–  А где же Александр, наследник твой?

–  Гуляет, наверное, в войну опять играет,

Не повзрослеет все никак

Все мнит себя стратегом, вот чудак!

А вот и он, идет хромает

Велю его позвать. – Повремени, пусть отдыхает,

Попозже сам к нему зайду.

–  Позвольте, с вами я пойду.

Старик Степан, Суворова дворовый дядька,

Во флигелек к нему дорогу показать собрался,

И разговор такой меж ними состоялся:

– Давно ль у барчука ты дядькой служишь?

Да по тебе видать – что вовсе и не тужишь.

Или, может быть, придирчив, строг?

–  C пеленок, почитай. Помилуй Бог, душонка

ангельская, барин.

Совсем наоборот, какой там строг, уж слишком добр,

не то что наш сосед-татарин.

Жалеет нас, дворовых, не по-барски, и щедр бывает

чересчур, по-царски,

Не требует услуг, ни одевать ни раздевать

Себя не позволяет – солдатом хочет быть,

Он это твердо знает.

Тогда за мною, говорит,

Уж будет некому ходить.

Одна беда – уж больно много книг читает,

Лишь голову себе напрасно забивает.

(Входит к Александру).

–  Позволь обнять тебя, мой юный друг!

Баталии я нынче был свидетель

И полководческих твоих заслуг,

И за победу, думаю, лишь только ты в ответе.

В стратегии, я вижу, искушен.

Ба! Сколько книг кругом! Как будто вижу сон!

Не верю я глазам своим: Плутарх, Корнелий,

Непот, Конде, Монтекукуле, тут же и Тюренн

И Македонский Александр и Юлий Цезарь,

сам Ганнибал.

Неужто всех их залпом прочитал?! —

Когда меж ними речь зашла тут о сраженье

под Полтавой,

То Александр о нем подробно рассказал

И битвы план при этом показал,

План этот был начертан им самим,

И Карл Двенадцатый в нем выглядел не гений

Поскольку допустил в нем целый ряд

Ошибочных движений.

–  И где же ты все это прочитал?

–  Нигде я не прочел, я думал, размышлял.

–  Мой мальчик, – Ганнибал тут заключил его в свои

объятья, – в познаниях своих ты выглядишь таков,

что превзошел всех наших стариков.

Признаться, одного я не могу понять при этом,

Но как все это может быть,

Что, будучи в столь малых летах,

стратегий тайные пружины

ты cмог так глубоко постичь.

Повержен, поражен, расстроган!

Отмечен ты перстом судьбы и Богом! —

С словами этими тут Сашу он поднял

И крепко в лоб его поцеловал.

Старик и мальчик – тот как будто в этот миг подрос —

тут оба не смогли

Сдержать счастливых слез. —

–  Но кем ты хочешь стать? Поэтом, дипломатом?

–  Дражайший дядюшка, мечтаю стать солдатом!

–  Солдатом? Удивил! А знаешь ли, мой друг,

Что выбрал ты из всех земных наук

Труднейшую!

Как много требует она уменья, знаний, мук,

Разлук, переживаний

и даже – крови и страданий!

И в слякоть, в дождь, в пургу и в летний зной

Ты должен быть готов вступить с врагами в бой.

–  Моя заветная мечта —

служить России свято,

скорее взрослым стать,

Надеть мундир солдата.

Царю, Отчизне, Богу

готов служить

И, если надо,

на поле брани голову сложить.

–  Но мне сказали, будто ты здоровьем хил.

–  Не верьте, дядюшка, тому, кто это говорил,

А лучше посмотрите,

да уж потом свое вы мнение скажите.

(Кувыркается, идет на руках, прыгает и встает на ноги).

–  Да ты и в самом деле молодец! Не сомневаюсь,

Что из тебя лихой получится боец!

Теперь пойдем, заждался нас отец,

Мы засиделись тут. Ведь нас уже в гостиную зовут.

Верь, слово, данное тебе, я не сдержать не смею,

Не будь я Ганнибал,

коль батюшку уговорить я не сумею,

Однако нам пора, пусть осенит нас тень Великого

Петра!

(Обращается к Василию).

–  Ты нас заждался, старина,

И полон кубок мой вина

Теперь послушай: cыну твоему,

как ты просил,

Строжайший я экзамен учинил,

Скажу тебе по чести и без лести,

Он в знаниях горазд

И превосходит всех нас вместе,

Он скоро всех нас превзойдет в умении и силе,

Гораздо дальше нас с тобой пойдет,

Слова мои попомни, друг Василий!

Я верю, что Великий Петр,

когда бы был он в этот миг средь нас,

На сына твоего орлиный поднял глаз —

Запишем мы его в гвардейский полк,

Из парня, верю, выйдет толк,

Ну не испытывай терпенье,

Твое он ждет благословенье!

(Обращается к Александру).

Вставай скорее на колени,

Проси, как если бы стучался в двери рая!

(Александр становится на колени перед отцом).

–  Благословите, батюшка!

–  Благословляю!

КАПРАЛЬСТВО

Да, прав был Ганнибал-старик,

Как Сашина судьба переменилась вмиг.

В благословении отца таилася большая сила,

И тень Великого Петра отрока осенила.

О Ганнибале пусть навеки память будет свята,

Не дрогнула отцовская рука,

Так в одночасье отрок стал солдатом

В Семеновском лейб-гвардии полку.

Поклонимся же в ноги старику!

Но должен я упомянуть

Открыто, без утайки,

Суворову солдатской лямки

И вовсе не пришлось тянуть,

Поскольку он, документально знаем точно,

Три года прослужил заочно,

В казарме дня и одного не жил

И в караулы не ходил,

Трудясь, осваивал военные науки

В имении отца, не покладая руки, —

Параграфом петровского устава

Дворянский недоросль имел на то незыблемое

право —

Но не забыт Суворов был полком,

Поскольку в списках значился отпускником,

Свою действительную службу

Наш юный полководец и поэт

Начнет лишь в восемнадцать лет,