Орлица Кавказа - [61]

— «Ты говоришь, Хаджар у вас в Грузии называют „Орлицей Кавказа“? — спросил бы Наби.

— Да, батоно![27]

— Это для нас и честь, и радость, и поддержка, брат!

— Мы гордимся вашей отвагой.

— Я вижу, славословя Хаджар, вы превзошли меня самого.

— Уж не ревнует ли сын Кавказа?

— Ревнуют слабые слабых… А она у нас — „львица“!

— Львица-орлица…

— Так это, значит, на картине — она! Припавшая к гриве коня, стреляющая на скаку по лютому врагу!»

Такие вот картины рисовались воображению Дато, такие речи звучали в его ушах…

Но как ни заманчивы, как ни прекрасны были эти видения, они исчезали.

Куда Сандро было деться от гонителей?

Кто посмел бы нарушить приказ главноуправляющего, кто отпустил бы его на все четыре стороны, кто дал бы ему возможность скрыться? Но Дато продолжал путь к вершине, увлекая преследователей за собой, даже забавляясь их усердием.

А он сам — не карабкался, а возносился, воспарял, реял, парил!

Он чувствовал себя окрыленным. Он ощущал себя орлом, взмывающим в заоблачные выси; он причащался к рожденным летать.

Хаджар снискала славу Орлицы неукротимым порывом своим, полетом своим, окрылившим других, вселившим в них мужество и отвагу.

И множились стаи орлов.

Глава пятьдесят вторая

Но в какие бы заоблачные выси ни возносилась мятущаяся душа Дато, людей, которых он жаждал увидеть, надо было искать здесь, на земле…

И он, устремленный, движимый наитием в горы все дальше и дальше, продирался через кустарник и редколесье, от стремнины до стремнины. Его расширившиеся глаза жадно вбирали в себя все пространство вокруг, цепко и остро всматривались в подробности.

Преследователи, скрепя сердце, тащились за ним, даже выругать вслух не решались. Ежели Сандро занесло в такую даль, ежели он шастает по этим глухим уголкам, значит, это неспроста. Значит, Сандро ищет то, что и велено искать. Не такой же он недотепа, чтобы без толку столько мотаться, заодно с собой и их изматывать. А «ищейки» и впрямь уже выбивались из сил, еле поспевая за «поднадзорным», изодрали руки в кровь, цепляясь за колючие кусты, вывалялись в пыли, помяли отутюженные костюмы, «заработали», оступаясь, ушибы и ссадины…

Дато-Сандро в душе смеялся над ними: поделом вам, ползайте, карабкайтесь, такое у вас ползучее ремесло! Пресмыкайтесь, гады! Прячьте глаза за темными очками, меняйте обличье, цепляйте себе бороды-усы, тешьтесь жалким маскарадом, лебезите, бесстыдствуйте, паясничайте, живите негласно, сдыхайте — негласно, проваливайтесь к чертям — тоже негласно… Останется от вас только несмываемое пятно позора — в куче тайного архивного хлама, канцелярской пыли… И посмертно — имя ваше останется во мраке и тайне…

Зачем же было вам являться на свет божий?

Черт побери, а ведь эти ползучие гады так и будут жить, ползучие живучие!..

А ему, Дато, может, осталось жить считанные дни — этот вопрос неумолимо навис над ним, как дамоклов меч…

Но он уже выбрал себе путь.

И выбор: «двуглавый орел» или «Орлица Кавказа»? — был сделан им твердо и бесповоротно.

Но он умерял свой пыл: не упивайся гордыней своей, Дато, — говорил он себе, — и не таких мужчин рождал Кавказ, и ты своей отвагой мало кого удивишь, мужская доблесть для наших краев — дело обычное; доблесть женщины! — вот что достойно поклонения и восхищения! Вот на кого бы надо молиться! — Не богородице святой, а Хаджар! Святая богоматерь — сама кротость и смирение, лелеет младенца Христа на груди своей, потупив очи. А Хаджар источает огонь, глаза пылают. А Хаджар — вот она — припала к гриве скакуна и мчится в бой, и разит врагов… И даже в заточении, теперь, — не смирилась, не сдалась, — и в каземате она остается предводительницей…

Это она подвигнула мужчин на борьбу.

Это она вдохновила кисть художника и песни ашыгов.

Это она предрешила преображение тайного агента царской канцелярии…

Да, молиться надо на Хаджар… А еще лучше, улыбался Дато, поднять грузинский рог, наполненный до краев добрым старым вином и сказать здравицу: «За тебя, „Орлица“! Хвала тебе и честь, Женщина-витязь! Ты устыдила меня доблестью, ты открыла мне глаза! Выпрямила, подняла, окрылила! За тебя! И твоего „витязя в тигровой шкуре“ — Гачага Наби. За счастливого витязя, у которого такая соратница-подруга!

И долой шакалов, без которых, как говорится, в лесу не обходиться! Пусть воют в ночную тьму!

„Кавказу к лицу орлы!“»

…Дато перевел дух, огляделся по сторонам: за скалами и кустами неподалеку затаились «ищейки». И, повинуясь охватившему его порыву, запел нарочито громко:

Волосы расплелись, и пылает лицо,

Нет друзей моих рядом, лихих удальцов,

В заточении я, всюду вражье кольцо,

Ты на выручку мне поспешил бы, Наби,

Вырвал бы у врагов, услужил бы, Наби!

Запыхавшиеся ищейки, услышав странную в устах «поднадзорного» песню, навострили уши, решили, что Дато их дразнит. Им и в голову не могло прийти, что еще и не такую штуку отмочит тайный агент, решивший порвать со своей постылой и ненавистной службой. Им все еще казалось, что Дато остается на особом счету у главноуправляющего, как опытный агент, и с ним надо держаться осторожно, как бы странно и вызывающе он ни вел себя. Да и чего им голову ломать из-за этого Сандро! Им сказано: следите — и точка. А если дело обернется так, что ему помощь понадобится, стычка или нападение — помогите отбиться, схватите кого надо и отведите куда надо. Наше дело, — думали сыщики, исполнять приказание. Ослушаться — голову оторвут! А тогда — ждите, детишки, когда ваш кормилец-папаша вернется домой, конфеток вам принесет!..